вечером осени, в пасмурный холод, где-то часам к девяти в сердце забился хрустящий осколок — рана сквозная свистит.
в сердце попала действительность.
странно.
я в это верить не мог: вместо молочно-густого тумана плыл удушающий смог; ветви засохшие рукоплескали стылым спешащим теням; небо звенело листами из стали, вторило муторным дням; ветер речной был простуженным. слёзы в тучах сидели седых.
свет напоследок кололся занозой, после же —
вовсе затих.
мне, несомненно, далёко до Кая: серость? неважно, живём.
льдистый осколок реальности таял медленно в сердце моём.
он переплавился в нечто живое, я стал немного сильней, только с тех пор меня ночью слепою видеть не хочет Морфей: он, неизменно реален и весел, снова играет со мной, вновь укатив на полночном экспрессе к тем, кому нужен покой.
———
новая осень — и новый осколок.
это не больно ничуть, я научил себя сдерживать холод, смог ненадолго уснуть.
больше ничто не удержит на месте, что тут осколок — пустяк! нет ничего — только воля да честь, и свора небесных собак.
в танце на гранях меж явью и снами выложил "вечность" песком — в новом обличии снова я с вами, каждому смутно знако́м.