Нас не надо любить.
Фролов-Крымский

Нас никто никогда не любил (И полюбит едва ли) -
Ни воинственный Запад, ни Юг и ни Дальний Восток.
Все, кто нам признавался в любви, нас всегда предавали.
Их обеты пусты и наивны, как детский свисток.

А за что нас любить? За широкую русскую Душу?
За уверенность в том, что главенствует в мире Добро?
В том, что данное Слово ты в жизни не смеешь нарушить,
Даже если кинжал тебе кто-то суёт под ребро?

Ну, за что нас любить? За бескрайние наши просторы,
Где легко уместился бы весь Европейский вертеп,
Где озёра и реки, леса, океаны и горы;
Где пекут самый вкусный, душой приготовленный хлеб?

Нас не будут любить даже милые наши соседи!
Даже те, что столетьями наш обивали порог.
Те, что жалобно клянчили горсть серебра или меди,
Но мечтали на равных делить наш российский пирог.

Нам пора осознать, что закончилось время подачек,
Что нельзя с этой жадною сворой играть в поддавки.
Надо силы беречь! Надо крепко сплотиться! Иначе,
Если будем тонуть, нам никто не протянет руки!

Нас уже разрывают на жалкие, мелкие клочья.
И бесценною русскою кровью сочатся рубцы.
Всё к тому, что покоя не будет ни днём и ни ночью.
Сомневаются в этом, пожалуй, одни лишь глупцы.

Позабыта война. Снова лозунгов дерзких бравада,
Да от факельных шествий нацистов угарная вонь.
Даже те, кого деды спасли из кромешного ада,
Оскверняют святые могилы и Вечный Огонь.

Ну, и Бог им судья! Мы всего на веку повидали.
Наша Память пронизана болью, как Спас На Крови.
С нами нужно дружить. Мы ещё никого не предали.
Нас не надо любить. Обойдёмся без вашей любви.



О любви
Нас не любит никто. И любовь не нужна нам такая…
Вы должны нас бояться. А иначе с дороги сметём.
В драку кинемся дружно. И себе пусть мы шею сломаем,
Но и вам много пакостей с гибелью мы принесём.

Нашу славную Армию мы теряли в кровавых сраженьях.
Наша доля такая – воевать постоянно должны.
Только мы отступали, повсеместно терпя пораженья.
Возвращая гробы на поля необъятной страны.

Нам просторов своих, как обычно, всегда не хватает.
Мы, чтоб их захватить, по приказу послушно идём,
Умираем в боях, часто целей мы не понимаем,
Утешаясь лишь тем, что побольше людей перебьём.

Так за что нас любить? Что воюем везде постоянно,
Что мешаем себе и соседям спокойно пожить?
Или, может, за то, что соседние малые страны
Мы железной пятою своею хотим раздавить?

Нас не любит никто, и полюбит нас кто-то едва ли.
Нас пытались любить, только мы наплевали на них.
Вашу к нам нелюбовь мы оружием завоевали,
И людей положили несчётно своих и чужих.

Мы когда-то себе «Демократии Лагерь» создали,
Чтобы мог он нас нежно по нашей указке любить.
Но любовники нам почему-то всегда изменяли,
И пришлось нам войсками их верной любви поучить.

Мы завидуем вам. Весь прогресс мы от вас получили.
Лишь природу страны в виде экспорта мы продаём.
Мы хотим, чтобы вы по развитию с нами сравнились,
Только вряд ли дождёмся в перевёрнутом мире своём

Нам друзья ни к чему. Мы успешно врагов создавали.
Наш народ терпелив, приказали – идёт умирать.
И «судьбу поколений» мы в сраженьях кровавых решали.
Ну а женщины наши нам бойцов не устанут рожать.

Нас не любит никто за пустынные наши просторы,
Бездорожье в глубинке, на врагов наводящее страх.
И за то, что у нас, притаившись за каждым забором,
Часовыми Отчизны «удобства» стоят во дворах.

Нас не любит никто за широкую русскую душу,
Что в границах своих уместиться не может она,
И из нашей страны, ощетинившись, лезет наружу:
Чтоб её разместить, ей чужая нужна сторона.

Не любил нас никто. И полюбит нас кто-то едва ли.
Проживём мы спокойно без вашей поганой любви.
И в гробу мы бы вас с вашей жалкой любовью видали.
Только если б вложить вас туда мы когда-то смогли.

Вы не любите нас? Что ж, тогда трепещите от страха,
Ведь дубиною ядерной, мы богатырски махнём,
И покроем всю землю смертоносным, безжалостным прахом,
И погибнете все вы в недоразвитом мире своём.

А для нас умирать полагаем исходом обычным.
Кто-то выживет всё же и появятся снова «вожди»,
Что пошлют нас на смерть. И пойдём мы на гибель привычно.
Так что ты, нас не любящий, доли своей подожди.

Мы Войну не забыли. Мы ведь сами её развязали
И хотели с Адольфом мы весь мир под себя подгрести.
Только в этой «делёжке» столько наших людей потеряли,
Что мы даже сегодня не можем баланс подвести.

И опять мы парадом под старые марши шагаем,
С буквой «Z» посылая сынов умереть и убить,
И Вторую Войну героически мы прославляем,
И пугаем весь мир, что «мы можем опять повторить».

ПЬЯНЫЙ КУЧЕР
(Басня)

Был кучер пьян. И лихости в угоду
Заехал в реку, не разведав броду,
Колёсами – в глубокую трясину.
Не может воз он даже с места сдвинуть.
Теперь, перекосив в испуге рот,
Он лошадей кнутом нещадно бьёт.
Да только непосильно лошадям.
И воз, как говорят, и ныне там.
Вперёд – всё глубже, не свернуть назад…
Лишь лошади усталые хрипят.
Хмель из бедняги вскоре вышел вон.
Он понял, что на гибель обречён,
Что вместе с возом вскоре он утонет.
И вместе с лошадьми он хрипло стонет.
Когда бы он обрезал постромки,
Спас лошадей хотя бы из реки.
Но этого не может он понять
И продолжает лошадей стегать.

Мораль: допрежь. чем взялся ты за гуж,
Обязан быть ты в этом деле дюж.
А коль ты пьян, да и умом– слабак,
То не спасёшься из реки никак.

РАЗГОВОР С ЧЁРТОМ
Не пойму я никак, что со мною случилось.
Вроде годы – не те, в волосах – серебро,
Только всё неожиданно преобразились –
Хитрый Бес кочергой засадил мне в ребро.

«Что за чёрт, - говорю я ему, - здесь ошибка.
Ты бы выбрал себе помоложе кого...»
Ну а он мне в ответ - « Ты здесь, это, не шибко...»
Ну и я возразил - «Да и ты – не того...

Понимаю я – план на любовные шашни.
Только я здесь при чём? Я давно уж не тот.
Мне б уютный сортир, телевизор да шашки,
Да кефиру чуток – успокоить живот...»

Только Бес на меня посмотрел виновато
И промолвил чертовски нахальный ответ-
«Ты не думай, что мы – те, что были когда-то,
Мы научный затеяли эксперимент.

Ты – ещё ничего – при хорошей погоде,
Если к стеночке тёплой тебя прислонить,
Подпереть, словно чучело на огороде,
Да при этом заставить тебя полюбить.

И когда буря чувств на тебя вдруг нагрянет,
И вонзится любовь в твоё сердце, как нож,
То от этого ты либо юношей станешь,
Иль эмоций не выдержав, тихо помрёшь».

Только я рассмеялся в бесовскую морду –
«Ты теперь, глупый Чёрт, возникать не моги.
Твоя чёртова сила теперь, брат, ни к чёрту –
Безоружен ты, брат, без своей кочерги.

Ты мне целил в ребро, а попал прямо в душу,
Разгорелся в ней жаркий любовный пожар.
Он твою кочергу совершенно разрушил,
Превратилась она, извини меня, в пар.

Матерьял кочерги был чертовски непрочным.
Изготовлена черт те она из чего.
Технология ваша стара и не тОчна.
Дьявол спит. Ты пожалуйся, брат, на него.


Ты оружье своё потерял безвозвратно,
Испарилось оно от горячей любви.
Будешь ты теперь в вашем чертовском штрафбате,
Хоть на помощь ты чёрт те кого позови...»

Тут будильник взревел, и с постели взлетел я.
Вспомнил – день трудовой у меня впереди...
Только что-то в груди моей радостно пело,
Только вот что-то сладкое ныло в груди...

РАЗМЫШЛИЗМЫ

Хотите забыть своё прошлое? Что же, пожалуйста,
И в этом нам помощь окажет великий Склероз.
Но то, что сегодня нам давит на плечи безжалостно,
Мы тянем с натугой, как прошлым нагруженный воз.

Конечно, плохое мы можем из памяти выкинуть,
Забыть бы об этом иль этого вовсе не знать.
Но вдруг не достанет силёнок, чтоб груз этот вытянуть,
Причину чего нелегко будет сразу понять.

Потом осознаем, что в прошлом любое движение,
Любой поворот или слово иль сделанный шаг,
У нас в настоящем имеет своё продолжение,
Которое нам изменить не подвластно никак.

А память с кривою усмешкой услужливо выдаст нам,
Когда пропустил, испугался, предал, уступил...
И мы с раскаянием вспомним и с горечью выдохнем,
Что каждый в своём подсознании долго носил.

И мы осознаем, что мелочь какая-то дальняя,
За годы умножась, как будто проценты набрав,
На нас оказала сегодня такое влияние,
Что что-то менять нам не хватит ни сил и ни прав.

Тогда, взбунтовавшись влиянию часа печального
В который загнали себя мы по воле своей,
Потянется дух наш в просторы какие-то дальние,
Чтоб вырваться вон из рутины и серости дней.

Тогда и останется нам остановка внезапная
У бездны, возникшей внезапно, на самом краю.
И станет сегодня для нас то единственно главное –
Умчаться «на волю, в пампасы» и словом «люблю».