[часть первая]

В центре комнаты, прямо напротив открытого настежь окна, откуда дул едва ощутимый летний ветерок, стоял небольшой письменный столик.
Остро заточенный грифельный кончик карандаша легонько касался освещённого светом настольной лампы белого, бумажного листа.
Держит карандаш своими тонкими и длинными пальцами темноволосый юноша, тщательно вырисовывая на том самом листе каждую деталь -- каждую деталь личика обладательницы прекрасного пола, чьи черты он примечал во снах буквально каждую ночь, чьи черты уже давно стали для него такими родными...
Снаружи уже стемнело, небо было накрыто звёздной пеленой, освещал округу лишь холодный, молочный и тусклый лунный свет, да фонарики, скапливающие вокруг себя небольшое количество мотыльков и стоящие вдоль некоторых улиц. Все они освещали путь тем, кто решил выбраться из своего дома на эту ночь, тем, кто за прогулкой наблюдал за спящим городом, лишний раз подмечая его красоту и желая растянуть эту прогулку до самого его пробуждения, что должно было наступить с приходом первых лучей солнца.
Не спал и наш юноша, что был полностью поглощён работой над очередным портретом особы, подарившей ему весьма приятное и тёплое чувство в груди год назад -- занимаясь рисованием, шатен словно отправлялся в свой отдельный мирок, тем самым отдыхая от постоянной суеты, в мирок, где ему было по-настоящему хорошо, в мирок, где он имел возможность быть рядом с ней.
Через пару часов настал рассвет, в комнату проникли яркие солнечные лучи, заставившие сонного юношу зажмурить свои карие глаза. Они осветили его густые, слегка кудрявые, каштановые волосы. Залили светом стены его комнаты, на некоторых участках которых красовались другие довольно красиво написанные его рукой работы -- портреты той самой обладательницы прекрасного пола из его снов -- он не жалел ни времени, ни сил на их создание, при этом отдавая всего себя.
За окном стали слышаться звуки машин вперемешку с людскими голосами, что принадлежали тем, кто с утра пораньше торопился на работу, дабы успеть вовремя и не получить от начальства выговор.
Город стал пробуждаться, возвращаясь к своей обычной, повседневной жизни.
Откладывая карандаш куда-то в сторону, парень робко поднимается со стула и лениво потягивается, по-кошачьи выгибаясь и сонно зевая. Немного приободрившись, он переводит взгляд "коньячных" глаз обратно на стол, осторожно хватает уже законченную работу, смотря на неё оценивающе, и мягко улыбается, одобрительно кивая и начиная аккуратно вкладывать её в файлик, после добавляя в папку с прочими своими работами и убирая её в портфель -- ещё два-три рисунка и она будет полностью заполнена ими, места для новых уже не останется, ему придётся заводить новую.
А девушка...девушка всё-таки красивая : молочного цвета кожа, что наверняка столь же хрупка, как и фарфор, но в то же время и нежна, словно настоящий китайский шёлк, сделанный из тонюсенькой паутинки ; голубые глаза, включающие в себя оттенки небесной синевы и вместе с тем - морской пучины, в этих глазах так и отражался невероятно яркий жизненный блеск, будто бы девушка ещё никогда не познавала печали. Всем этим обладательница огненно-рыжих волос сильно вдохновляла нашего юношу, что ещё давным-давно разочаровался в этом, как он считал, прогнившем насквозь мире - она была единственным светлым лучиком в его темной жизни, пусть он и уже давно смирился с тем, что такого человека не существует, просто не существует. Этот образ живёт лишь в его снах, в голове, в сердце.
В мире существуют миллионы девушек, что обладают столь же ослепительной красотой, и любая из них радостно упадёт в его объятия, вот только ни одна из них его не интересовала. Ему была нужна лишь та самая - одна на этот миллион. Нет, одна на целый мир.
Быстренько приведя себя в порядок : то есть приняв холодный душ, причесавшись и переодевшись, юноша направился в сторону выхода из квартиры, так не позавтракав, чем и можно было объяснить бледность его лица, оставшуюся до окончания всех занятий. Казалось, что этот день тянулся целую вечность, не предвещая ничего интересного в конце, как и всегда : пары, голоса преподавателей, надоедливые одногруппники-подлизы, а также девушки, окружавшие объект своего обожания во время каждого начала перемен, а также желающие предложить парню отправиться после окончания всех занятий домой вместе, но покинул учебное заведение он раньше, чем они успели выдвинуть ему свое предложение. Ничего не оставалось, кроме как просто смириться и ждать следующего шанса.
Поскольку ночь у парнишки выдалась бессонной, это немного сказывалось на его работоспособности, к тому же, за последнее время подобная ночка была у него далеко не первой.
Дабы и вовсе не заснуть за решением домашнего задания, кареглазый поддался искушению заглянуть в одно кафе с довольно приятным и успокаивающим кантри, перед окнами которого росла цветущая сакура.
Сделав заказ в виде стаканчика холодного латте, но без льда и с двойной порцией молока, юноша стал покорно ожидать возвращения официантки вместе со своим заказом, параллельно наблюдая за красотой опадающих лепестков сакуры через оконное стекло и всё это время подпирая голову рукой.
Один из светлых лепестков плавно касается тёмной земли, парень чувствует грусть, подпитывающуюся ещё каким-то неприятным чувством в районе груди - нежные лепесточки, падающие с ветвей дерева, напомнили ему нежную девичью кожу, к которой он всегда так сильно мечтал прикоснуться.
Впрочем, неудивительно вовсе то, что такого человека не существует - этот мир слишком несовершенен для неё. Этот мир полон алчности, жестокости и лжи на каждом шагу, лишь те самые лепестки сакуры были по-настоящему совершенны, так красивы и светлы...
"Ты пришла оттуда, где всегда весна. Существуешь лишь там и больше нигде..." - пронеслось в переполненной мыслями о рыжеволосой красавице голове юноши...