Фибры в себе животные Ты силой пробуждал,
Покуда в месть покою ратному каиды мира сего постигал;
Достичь – одно: вся суть – в потери,
В потери стрел тоски на брег немой, туманный,
Временами озаряющий твой гляд каяный,
Так и не внемливший досель досуг интриг.

Лоскутных пут безбездных трат – опусть же, брат!
Пластами свежего, отрадного, вмоментного! – опусть и грусти,
Иб трусть, что посох, псалмы наземь посылавший ниц, – лжепуть;
И тот ирпыл – на трон! под ряды выстрелов из дербь – в тьми устье!

Иб шагом твёрдым, с зрячим взором в небосвод
Поработишь канавы, тлёные покоем, въяве ж, диким, – вразуми!
И в несусветную обитель зла внеси вердикт свой бравый.
«Светом, о, Дичавый!» – будут петь в твой след отнюдь.

«Салам паломным? Гнить!» – минувшего же днесь удел,
Яко грядёт на землю бренную Всевышний Передел.
Таков твой путь. Таков твой трад. Таковой флейвы – move парадный,
Под кой твой рока час настанет пусть!.. а муть – опусть.

Ведь то коленье, в отраженьи что Ты виждь поутру, – глаза врат,
Иначе… Сам подумай и, когда утонешь в шёпотах раздумий, докажи!
«Но Я же чувствую вокруг!» – во сне Я тоже осязать умею, друг,
Покинь тот круг той правды, в кою верил Ты с пелён:
сие же – миражи видений.

«Не сон ли то тогда, что вижу? Не сон ли каждый света миг?
Не сон ли то тогда, что гложет? Не сон ли каждый разума поник?»
На сих вопросах и оставлю: нет нужд голову младую запрягать,
Иб оный храм, что, мол, ополнен истиной, – въявь шоры дрит:
Себе сам Бог, и Курандеро, и клятый оккультизмом Бехелит.