Пусть город мой на карте не найти.
И не ведут к нему дороги и пути.
И не укажет место ни один на свете ориентир,
Но город есть, и в нём огромный мир!

Живёт там замечательный народ,
Стихи слагает, песенки поёт.
Кто рифму в мастерской берёт,
А кто в кафе Антаньо пьёт.

Есть в городе такие молодцы,
Точнее, гладиаторы, борцы,
Они побиться на арене все спецы.
Глаголом жгут, поэзии певцы.

Там век дуэлей не изжил себя.
Глашатаи к началу протрубят,
На поединок вызовут ребят,
И судьи строгие исход определят.

Вы скажете, такой уж город есть,
В нём прописаться выпала нам честь.
Не можем мы ни спать, ни есть,
Коль не напишем в день стихов по шесть.

А я скажу, ни капли не тая,
Что РИФМОГРАД - уже моя семья.
А РИФМОГРАДЦЫ - все мои друзья,
Мне помогают скрасить бренность бытия.

Он полон головоломок и загадок,
Там с рифмами во всех концах зарыты клады,
А победителям - достойные награды.
Есть РИФМОГРАД - другого мне не надо!

Рубль пал, на бирже взрыв.
Не будет денег - позитив!
На удалёнке коллектив?
Так мини-отпуск - позитив!
Коронавирус - враки, миф!
Вылечит всех позитив!
Мы позитиву скажем "да!",
Жизнь в позитив и прочь хандра!

В махровом одеяле
Лежит конфетка-дочка.
Ей имя выбирали,
Но угадали точно!

Наталья, "Богом данная",
"Рожденная", "родная".
Упрямо-постоянная,
Активно-заводная.

Настойчиво-упёртая,
Самолюбива малость.
В своих решеньях твёрдая
И фантазёрка, сталось.

То танцы, то художка,
То волейбол, то хор,
То драмкружок "Матрёшка",
С подружкой разговор.

Закон в ней жил негласный:
В учёбе напролом!
И аттестат был красный,
И красный был диплом.

Активность - как привычка,
На месте не сидит.
То вяжет рукавички,
А то стихи строчит.

В кругу декретных буден
Ей чужд спокойный сон.
Вокруг дела и люди,
И жизнь со всех сторон!

Мой кафтан, как жар, горит,
"Не ешь меня!" он говорит.
Его увидит воробей
И улетает поскорей.
Для птиц открылся мой секрет:
Совсем невкусный я обед,
Еще и ядовита.
Такая вот защита.

Время тоньше нитки вьётся,
Время сыплет сквозь года,
Время тянет вверх и рвётся,
Время льётся, как вода.

Я глаза свои закрою,
И пущусь в миры другие.
Путешествие, не скрою,
Будет в рамках литаргии.

Все во сне реальным будет,
Я просплю не дни - годами
Сон продлится. Может люди
Станут новыми - не нами.

Будущее станет ближе,
Сон - не сказка - осязаем.
Я итог прогресса вижу:
Жизнь закончилась земная.

Путь вперёд во сне возможен,
Небо мутно, тяжки веки,
Я усну надолго, можно?
Разбудите в новом веке.

Не знаю, вдохновение
Иль недоразумение
Ко мне приходит в дом.
Оно такое разное:
То нежное, прекрасное,
То чернота лишь в нём.

Но всё вокруг меняется,
И краской наливается
Весь будничный пейзаж,
Когда актриса мамина
Кривляется на камеру,-
Мой главный персонаж!

Ни пробы и ни кастинги,
За роль получше спарринги
Ей вовсе не страшны.
Весёлая и грустная,
Во всём, всегда искусная,-
Такие всем нужны!

Ее талант особенный,
Вниманьем избалованный,
Не всем он по зубам.
Бывает хулиганкою
(А мама - с валерьянкою),
Не верится глазам!

И наша чудо-девица
То на заборе вертится,
То в лужи босиком,
То ей на шаре скачется,
То смехом заливается,
То плачется потом.

Моя артистка милая,
Какой актёрской силою
Тебя Бог наделил.
Мы с папой в ложе зрителей,
Успех твой оглушителен,
Твой образ очень мил.

Незнакомка - Блоку

Мерцаньем звезд река охвачена,
Мерцаньем глаз – моя душа.
Сажусь за столик, все оплачено,
Снимаю шляпку неспеша.

И вечер, тихий и таинственный,
Пронизывает все вокруг.
Ну где ж ты, милый мой, единственный?
Один родной душе, мой друг?

И вспоминая Блока Сашеньку,
И незнакомую его,
Поэта мысленно я спрашиваю:
«Тут не при чем твое вино?».

Да, ты один душой и мыслями.
Твой друг единственный – стакан.
В их души, мелочные, мглистые
Вино расставило капкан.

Но ведь и я одна средь общества,
И здесь сидеть так пошло мне.
Но принимаю одиночество
И не топлю его в вине.

Как ты, я жду родного мыслями,
Его, туманного в окне.
Как ты, я представляю мысленно,
Что среди черни он – ко мне.

Как ты, я вижу только образы
И цвет бездонных, синих глаз.
Как ты, молчим мы странным образом.
И понимаем все без фраз.

«In vino veritаs!» - безумие.
Поверь, поэт, на слово мне.
И прояви благоразумие,
Ведь нет той истины в вине.

Иллюстрация: Илья Глазунов, 1980.

Сковал холодный холод,
Лишив любой опоры:
Пустые разговоры
И без причины ссоры.
К чему, скажи, бранится?
В страстях своих варится?
Ведь город нам - гробница,
Заставит нас смириться.
Ведь зло - размером с горы,
А доброты - крупица...

В туманном сне виденье:
Луна, как привиденье,
Мираж и наважденье,
Как тайное знаменье.
Под пеленой сокрыт
Век, что до дна допит,
Но человек всё мнит,
Что время покорит.

Он в бронзу облачён,
В кольчугу заключён,
Свой путь кладёт мечом,
Войною увлечён.
Он - бога сын, венец,
Он - воин, наконец!
Но скажет всяк мудрец:
"Он близит свой конец".

И вечность молвит:"Да!
Прошла его пора,
В немые города
Уже идёт беда".

Безмолвен старый бог,
Он мудр, но жесток,
Детей своих не смог
Сберечь. И вот итог.

Еще озорные певуньи-капели
Веселую песнь про лето не пели,
Еще не случился от речки потоп,
Ручьи не бежали, как сто антилоп,
Еще не подсохли мутные лужи,
И ветер, упрямый и озорной,
Свистя по пути колыбельную ту же,
Как грозная стая, не гнался за мной,
Еще ни медведь, ни серая мышь
Глаза не открыли. А ты все же мнишь:
Весна за былинкой, за кустиком каждым.
Мы скорый приход ее людям предскажем.

Всё началось назад два века.
Поддавшись призрачным мечтам,
Вдруг потекли людские реки
По направленью к городам.
Ведь что деревня человеку?
Удобств, конечно, никаких,
Из медицины лишь аптека,
А до врача - на перекладных.
С образованьем тоже туго,
От силы классов 7 дадут.
А из культурного досуга
Гармонь, бои, пятнашки, пруд.
Сквозь время всё в деревне так же:
Остались старики в домах,
А молодежь, схватив поклажу,
За лучшей долей в городах.
Закрыли даже те 7 классов,-
Учеников на школу шесть,
Учителя иль седовласы,
Иль в города бегут осесть.
Нет в деревнях и медицины,
На ФАП повесили замок,
Врачи от славной перспективы
Собрали скромный узелок
И подались поближе к центру
В надежде на достойный труд,
А тут уж на квадратном метре
По 5 своих работы ждут.
А вот на рынках и базарах,
В торговых центрах и ларьках,
В бистро, кафе и ресторанах-
Всегда нуждались во врачах.
Почили русские деревни,
И не стремимся воскресить.
У нас проблема злободневней -
Как американцам насолить.

Я в небо частицей стремился.
Пока ветер вверх меня нёс,
"Зачем я на землю родился?"-
Задал себе трудный вопрос.

Зачем из невзрачной частицы
Взрастает большой человек?
Смеется, страдает, кружится,
Ускорить пытается бег.

Но жизненный круг на исходе,
Всё меньше желаний и грёз...
И снова крупинкой уходим,
Ответ не найдя на вопрос.

Я верю, не зря мы приходим,
Мы миссию в сердце несём
(Всё неслучайно в природе):
Раб станет, родившись, царём.

Кто смело жизнь отдал отчизне,
Родится, быть может, орлом.
Кто был подлецом в прошлой жизни,
Тот камнем вернётся потом.

Дорогу проходим непросто,-
Грехи надлежит искупать.
Идем, но наш путь до погоста,
Чтоб переродиться опять.

Подруга дней моих суровых,
Одумайся, добром прошу!
То сутки не пишу ни слова,
То ахинею напишу...

На что тебе мои страданья?
Мои же нервы не гранит.
Расправлюсь за непослушанье -
Никто тебя не защитит!

За что, скажи, на той неделе
Я рифмовал, как злой чудак?
В итоге же в стихе поели
Все фаршированный башмак.

Мы далеко так не уедем
Иль до тебя я не дорос?
Зачем шептала мне про леди:
"Она стройна, как паровоз"?

Я так и написал в посланье,
Потом по уху отхватил.
Ты проявила б состраданье,
Терпеть тебя нет больше сил!

Ты доиграешься, подруга,
Поплатишься за западню.
И если не поймем друг друга,
Тебя я быстро подменю!

Поднапрягусь и стану музоМ,
И буду ночью и в обед,
Пером почёсывая пузо,
Шептать тебе на ухо бред.

Тогда поймешь, как быть поэту,
И как шедевры создавать,
Ведь вдохновляет дуб отпетый
Одну бредятину писать!

А зелёный омут тянет за собой.
Не смотри в ее глаза - утонешь!
Нужно ли играть с судьбой?
Астра сыпет лепестки в ладони.

Пусть горят огнём любви зелёные глаза!
Ангел сотворил их, не иначе!
Тихий взгляд способен все сказать,
Ласковый, живой кошачий...
Август сбросит на дома листву,
Станет мрачным образ городской.
О, зелёный омут глаз твоих живой,
Воскресит, подобно божеству
Атакует и утянет за собой!

День,
Лес,
В тень
Лез,
Шёл,
Полз
Мал
Ёж,
Мёд
Нёс.
Стал
Зол,
Рой
Пчёл
Жалом
В нос.
Прыг-
Скок,
Наутёк,
Вмиг
Раааз,
Вниз -
В лаз!
Рой
Пчёл
Ежа
Вёл,
Рой
Жал
Бой
Дал.
Ёж,
Ешь,
Мёд
Свеж.
Рой
Пчёл
Хуже
Мух.
Нос -
Боль...
Фух!

Ароматна алая азалия,
Бередит былую боль.
Влажен воздух. Ветра вакханалия
Громко гнусит главную гастроль.
Душу давят древние дарители:
"Естество елико единить".
Жало жизни жжет живительно -
Зло заветом залпом зарубить.

Алеет рассвет, пожаром объятый,
Бросая на землю скупые лучи.
Висит солнца лик, с утра красноватый.
Галдят, разодравшись, на ветках грачи.
Дом дряхлый им стал в это лето гнездовьем,
Едва ли теперь улетят далеко,
Ждут зиму, грачат облетают с любовью-
Замерзнуть голодным птенцам так легко...
И ввысь поднимается шумная стая
(Как весел их крик и как слажен их лёт!),
Легко и свободно над нами летая,
Меняет порядок и в небо зовёт.

Мысль мерцает лампочкой в уме,
Что пора бы подкрепиться мне.
Борщ набил оскомину, котлеты не хочу,
А! Я приготовлю по-корейски морковчу!
Чтобы ужин был каллорьями богат,
Нашинкую мелко сервелат.
Ну и чтобы в блюдо уникальности внести,
Подключу АДАПТЕРОМ к сети.

И эта черно-белая морда еще зовется котом?!
Ведь он с мышами (и прочей вредной живностью) совсем не знаком!
И никакое кошачье дело его не сдвинет с места!
И не приводит в смятенье его душу редко приезжающая невеста.
А этот взгляд, что будто твердит: "Что, подданные встали?
Несите хозяину кушать!".
Да этот кот на всю округу аппетитом своим знаменит
И имеет среди своих кличку "копуша".

И нет большего счастья для этого пройдохи,
Чем, свернувшись в аккуратный клубочек,
Чесать себе за ухом (будьте не ладны, проклятые блохи!),
Лежа в раковине делать вид, что кошачьими делами озабочен.

Ну дело-то, скажем, у него действительно есть,
Ведь не все воробьи выловлены да пойманы.
Однако, торопится с этим вопросом не дает чисто британская спесь.
Что же поделать, так они, эти англичане, устроены!

А в целом, это черно-белая мордочка, декоративный котик, пройдоха и мелкий плут,
Живет себе, поживает, как рыба в воде.
И ведь точно знает (и прав, черт побери!), что обогреют и накормят, и на руки возьмут,
И за ушком потреплют, и скажут: "Какой же ты, Сема, у нас молодец!".

Жил на свете чудак, сторонился прохожего люда,
Одинокий и странный, он печальный свой век коротал.
Дом - холодный чердак - забирался и тихо оттуда
Наблюдал свысока: человек до ничтожного мал.

Он хранил крошки хлеба везде: в сумке, в шляпе, в руках
И кормил голубей дотемна, до закатных лучей.
Птицы рядом гуляли, но одна неизменно на остром плече
И шептала про небо, про высь, про любовь, что не ведает страх.

Пела в ухо ему песнь веселую ветра степного,
Обнимала за шею и в грудь целовала тайком.
Человек приходил на чердак, и дыхание мира ночного
Не давало уснуть или думать о чем-то другом.

-Полетели вдвоем, буду я тебе проводницей
В мир мечты и свободы. Ты научишься тоже летать.
Станешь суженым мне, будешь тоже вольною птицей,
Позабудешь людей и научишься смело мечтать.

И в одну из ночей он решился на дерзкий поступок,
Он пришел на чердак и шагнул с крыши в бездну и тьму.
Ночь его приняла и раскрыла со звездами купол,
И доверила тайны, словно мать дитю своему.

А на утро нашли на асфальте холодное тело,
Унесли хоронить и сейчас же забыли его.
Ведь у каждого было сейчас очень важное дело,
Много дел у тебя, пока можешь дышать и живой…

Город в ночи тонул и мигал фонарями прохожим,
Человек прилетал на чердак покормить голубей.
Он был с крыльями, как и они, он был голубем тоже,
Он стал чище душой и в свободе своей стал сильней.

Акростих
Случилась трагедия в мире,
Природа все ждет снегопад...
А власти помочь не спешат.
Спасите леса Сибири,
И станет свободней дышать.
Тушите пожары, тушите,
Единым обрушась мечом.

Леса от пала спасите,
Есть время на это еще.
Страна замерла в ожиданьи:
А будет ли добрый итог?

Сибирь умирает в страданьи,
И ей так никто не помог?
Была ли от пламя защита?
И нужно ль виновных искать?
Распята природа, убита,
И сложно ейбудет восстать!

Мой дядя, взявши авокадо,
С супругой выпив брудершафт,
Милльон зашивши за подкладом,
(Он осторожен и богат),
На тройке к цирку подъезжает,
Арена блещет и сверкает,
Волынка, нежности полна,
Дает к началу всем сигнал.
Встают гимнасты на ходули,
Собаки скачут чрез забор,
На головах смешной убор
И в желтый креп их завернули.
В антракте всем дают грильяж,
С заваркой чай - все антураж!

- Какая, право же, придумка!
Вот это грамотный ведь ход,-
Смотреть на клоунов и хрумаать
Грильяжем, черт его возьмет!-
Так дядя думал, в шелк одетый,
В пол-уха слушая либретто.
Его сосед был фармацевт,
Цирк не смотрел - писал рецепт.
Он, будучи веселым малым,
Уехал в Токио служить,
Ему копеечку на жизнь
Мать ежегодно высылала.
Он был хромой и неказист,
Все деньги тратил на стриптиз.

Жизнь от получки до получки,
Доверчивость, несвежий чай
Вмиг довели его до ручки,
И он вернулся в милый край.
Он с китобоем вплавь добрался
До Ангары, там и остался.
А лучезарный град Иркутск
Не терпит ерунды распутств.
Он, как огромный муравейник,
В низовьях иволга живет,
Кругом календула цветет,
Примулы, астры и репейник.
Там бросил якорь наш знакомый.
Прилично жил, но экономил.

Восстановил отца усадьбу,
Развалины пред этим снес,
Сыграл с купчихой скромно свадьбу,
(Мать не скрывала горьких
слез).
Наследник вскоре уродился,
В аптеке у отца крутился,
И вот - последоветель готов,
Продолжил род он докторов...
А что наш дядя с миллионом?
Мы ж про него вели рассказ.
А дядя взял в антракте квас,
Жаркое, щи, лапшу с бульоном.
В буфете свой пиджак забыл -
Нехило так он в цирк сходил!

Бравый РИФМОГРАД
Славою объят,
Храбростью обвит,
Радостью горит.
Смелый здесь народ,
Дело всяк найдет.
Место дружбе есть,
Верной службе - честь.
Радостным вестям,
Жизнерадостным гостям -
Пламенный привет!
Прославлен столько лет
Бриллиант-РИФМОГРАД,
На талант богат!

Сказку ты, дружок, послушай
Про ВДВ-шника Илюшу.
Отслужил Илья в десанте,
Стал красив и импозантен,
На печи сидеть не стал,
А в спасатели попал.
Как-то шел Илья с работы,
В голове одни заботы:
Побелить в избе светлицу,
Крышу починить в теплице,
Мамке справить сапоги,
Чтоб не мерзли две ноги,
Тяте новенький б кафтан,
Старый больно изодран.
Шел так шел, мотал на ус,
Страшный крик вдруг из-за куст,
Но Илюша наш не трус!
Там, камыш где колосится,
Тонет красная девица.
Сиганул герой наш в пруд,
Где на помощь-то зовут.
Вынес девицу-красу,
Мокру, зябку и босу.
За подмогу наш Илья
Награжден аж в три рубля!
И почет ему оказан:
Стал Илюша водолазом.
Вот народ теперь дивится,
Ведь спасенная девица
Превратилася в жену
Водолазу самому.
Вот и краткий вам рассказ,
Почему с налитых глаз
ВДВ-шник лезет в воду,
Не боясь судов народных.
Ищет там себе девицу,
Чтоб спасти и вмиг жениться

Мы - потомки людей передовых,
Пожинаем плоды великих побед!
Нам в счастливое детство подарили билет,
Как бы в нем не свернуть головы..

Чтоб быть индусом, нужна такая смелость,
Не смогут дня прожить там бездари и трусы.
Не к каждому приходит мудрость в зрелость.
Хорошие обычаи придумали индусы:
Смыть с ауры обид густой налёт,
Душе дать совершить полёт,
Грехов груз утопить в воде
И радоваться жизни каждый день!

Вы помните, вчерашние индусы
Во всем мудры, в обычаях просты?
Не будем с ними спорить. Вкусы
Для каждого народа все ж свои.
И вот все в той же самой вере
Не погибает каждый человек,
Смерть не ведет к его потере,-
В других телах живет он целый век.
Того, кто языку служил покорно,
Врал, сплетничал, хамил, юлил,
Бог не цветком прекрасным сотворил, бесспорно,
А в хладный камень превратил.

Как-то раз в начале лета
Сели звери на диету.
Перестал медведь есть мед,
Ест малину и ревет.
Перешли на ананасы -
Лисам, волкам не до мяса.
Птицы бросили червей,
Стали выглядеть мрачней.
Лишь активная синичка,
Развеселенькая птичка,
На глазах у всех зверей
Все становится жирней.
Просто на виду у всех
Клюет то тыкву, то орех,
А во время-то ночное.
Жует батон и торт с жаркое.

Чего уж нановек нам только не родит!
Искуственный народ нас победит
Присвоят номер нам, повесят бирки
И будут, как клопов, держать в пробирке.
А чтоб народ людской совсем не околел
И роду человеческому не пришел придел,
За киборгов девчонки будут выходить
И мужиков на роботах женить.

Две воблы сушились на сильном ветру,
Уж больно трепал он рыбешку одну,
Другую ж не трогал и не замечал,
А первую то и дело за жабры качал.
- Послушай, подруга,- вскричала бедняга,-
За что прикопался же ветер-бродяга?
Меня он так треплет, наружу глаза,
Как будто стремиться за что наказать,
А ты преспокойно на солнце коптишься,
Не вьёшься, не крутишься, не суетишься.
- Ведь ты же, родная, на розе ветров,
Там ветер так крутит, что будешь здоров!
А я за тобой преспокойно вешу
И хвостиком весело солнцу машу.
Тут ветер накинулся воблу трепать,
Стремясь ее мигом с веревки сорвать.
Раз дернул, другой, становясь злей и злей,
И вот уже вобла лежит на земле.
А та, что спокойно висела на солнце,
Собой любовалась в балкона оконце,
Осталась упрямому ветру открытой,
Теперь ее треплет вихрь сердитый.

Мораль здесь проста: недолог век счастья,
Будь бдительным и готовым к напастям!

Был человек душой открыт,
Для птиц он смастерил кормушку.
И каждый воробей стал сыт,
Синички, резвые болтушки.
И вечерами тот старик
Смотрел, как крошки исчезают.
Он счастье в доброте постиг,
Он знал - его здесь уважают.
Он вспоминал, как был юнцом,
Как небо ввысь его манило,
И крылья сделаны отцом,
И в сердце возникает сила...
Он не пропал средь острых скал,
И удалось вмиг не разбиться,
Но плохо спать ночами стал,
Душа отныне, словно птица,
Звала наверх, пока он спал,
И не давала вновь забыться.

Июль. В тени давно за тридцать,
Еда совсем не лезет в рот,
Себе позволим лишь водицы,
Ну иль на худой конец компот.
А наша мама с магазина
Навстречу весело бежит,
На нас авоськи нагрузила
И, подмигнув нам, говорит:
"В такой жаре не до жаркого,
Его зимой мы поедим.
И в виде блюда основного
Мы суп холодный сообразим!".
5-6 яиц кладем в кастрюлю,
В другой - картошка уж кипит,
Я не без дела, караулю,-
Вдруг жидкость мимо убежит!
А в это время наша мама
Квадратно режет колбасу,
(Ее нам надо триста граммов,
Но я побольше попрошу).
Лук репчатый, укропчик свежий
И пару-тройку огурцов,
Картофель сваренный порежем
И не забудем про яйцо.
Перемешаем нашу массу
И по тарелкам разнесем,
Зальем окрошку сладким квасом,
А после трапезу начнем.
Как освежились в жаркий день!
Я вновь бегу за ложкой,
Мне есть его совсем не лень -
Холодный суп - окрошку!

Среди пустыни, караваны где бредут,
Жил гордый интроверт-верблюд.
Сородичей своих он не любил
И караваном с ними не ходил.
Его чурался говорливый люд.
Так сотни лет прожил один верблюд.
И вот на склоне верблюжиных лет,
Когда знакомый наш был стар и сед,
Прилег он на минуту отдохнуть
И с высоты на божий мир взглянуть,
Прилег, да больше и не встал,
С годами только в землю он врастал.
Теперь нас на экскурсию зовут,
Взглянуть, как спит гора-верблюд.

..И душа в восторге закричала,
И глаза впитали синь простора...
Что обнимет и прошепчет "Я скучало"?
Только море, друг мой, только море.

К счастью путь всегда немного труден,
И на нем преграды и заборы.
Что спасет от серых буден?
Только горы, друг мой, только горы.

Легкий человек в делах своих упорен.
Ни к чему пустые разговоры!
Ну, вперед - поплыли к морю!
Ну, давай, полезли в горы!

В привычной пустоте холодных комнат
Я забываю, как была желанна.
А в сердце уж сочится холод,
А мне уже не больно. Странно.
Смирясь с судьбой, я гнев смирила,
На ропот не хватило силы,
А я же искренно любила
Все то, что жизнь мне посулила.
Разочарованье мне знакомо:
Я им, как божеством, хранима...
В привычном холоде пустого дома
Я забываю, как была любима.

Тебя, как первую любовь,
В свою судьбу я возвращаю.
Из самых нежных, сладких снов
Я наше счастье воскрешаю.
Я в одиночестве была,
Тянулось тяжкое мгновенье,
Но пламя слабое огня
Сулило мне соединенье.
Тебя, как первую любовь,
В свою любовь я посвящаю.
За боль разлук, уколы слов,-
За все, за все тебя прощаю.
Не нужен хлам ужасных ссор,
Не нужно надо мной насилья.
Немало лет прошло с тех пор,
И я кричу в своем бессилье.
Мой слабый полуночный крик
Заглушен поцелуем вновь.
Благодарю за каждый миг
Тебя, как первую любовь.

И жизнь твоя не гладко сложена,
И счастье не тобою встречено,
В твоей судьбе так много ложного,
Так мало чистого. О, женщина!
Ты – и распутница, и грешница,
Ты Дьяволом была отмечена.
Тебя так любится, тебе так верится,
Но ты обманщица. О, женщина!
Ты – вся из холода и пламени,
Ты – тайна и загадка вечная,
Для многих стала тихой гаванью,
Для большинства же – буря. Женщина!
Ты – вся беда, ты – вся безумие.
Ты навсегда с пороком венчана.
Но ты – добро, благоразумие.
Но ты всегда прекрасна. Женщина!

Ты - арабский скакун, я - орловская лошадь.
Мы никак не могли в этой жизни сойтись,
Только цирк привезли на центральную площадь,
И сошлись лошадиные наши пути.
С акробатами ты выступал на манеже,
Я ж всю жизнь развозила по лавкам товар,
Злой хозяин стегал и грозился: "Зарежу!",
Я любила детей и наш тихий бульвар.
И вот в цирк всю семью мой хозяин привозит,
Как всегда, его жду и понуро машу головой.
На открытый манеж тебя резво ребята выводят,
Объявляет ведущий захватывающий номер с тобой...
Наши взгляды встречаются - гул и хлопки не помеха,
Ничего нас не может теперь друг от друга отнять.
Среди гвалта людского, его истеричного смеха
Я нашла в мире душу, что способна любить и понять...
Цирк уехал, оставив обрывки афиш от вчерашнего шоу,
Опустела, потускла, заснула центральная площадь.
Я сбежала вчера ради жизни с тобою,
Стали счастливы резвый скакун и орловская лошадь.

Кусочек сладости подарит нежность,
И вспомниятся забытые места:
Зимы морозность, вьюжность, снежность

И осени багряной красота -
Монетки золотые листьев рваных,
И холодок морозца по утрам,
Птиц кочевых, летящих караваном...
Напомнит о забытом сладость нам.

Кусочек счастья, краешек желанья
Коснется сокровенных струн.
И возродится вновь в сознаньи
Таинственность весенних лун,
Сладчайший дух сирени дикой,
Ночные трели соловья,
И звезд заснувших в небе блики,
И сердцу нужные слова.

Заманчивая сила шоколада
Дает душе усладу и покой,
Как летним днем прохлада сада,
Как ласковый морской прибой,
Как звездность и бескрайность ночи,
Душистость изумрудных трав...
Все нам расскажет крохотный кусочек,
Лишь след оставит на губах.

Босоногое детство... Горбушка с вареньем,
Лучший друг по соседству, тихий двор весь в сирени.
Жили скромно, быт на всех понемногу делили,
Сердце было огромным: меньше злились и больше любили.
В играх был весь огромный наш двор,
Дом как крепость, а башня - забор,
Старый стул - баскетбольным кольцом,
Сколько ж очков я закинул, играя мальцом?!
Босоногое детство ушло со двора,
Все исчезло, - в компьютер ушла вся игра.
У детишек наших новая дорога,
Любят мало, злятся много...

Задождил он крупной дробью,
Все залил: и пыль, и смок,
По листочкам нервой рябью,
Намочил прохожих впрок.

Поперхнулся, отдышался,
Разозлился, выдох-вдох...
За капризы вновь принялся,
Закружил переполох:

Поднял пыль, листок с дороги,
Все прически растрепал.
Позабыв про все тревоги,
Он смеялся, хохотал.

Вот: свежо, светло и чисто!
Город дождь усердно мыл.
Он себя истратил быстро,
Не жалел воды и сил.

Ай, Пушкин! Ай, России сын!
Пусть не любим был обществом, пусть мал был чин,
Но на века 17-летняя Людмила
В нас веру в сказку заронила,
И тот Балда, работавший в поповском доме,
(Который спал на сене и соломе,
Он силой крепок, норовом был крут),
Привил нам мысль, что в почете труд.
Ай, Пушкин! Ай, поэт от Бога!
В твоих поэмах волшебства так много:
Златая рыбка чудеса творит,
Землянка превращается в дворец,
А зеркало поет и говорит,
И у Додона там нерадостный конец.
В твоих стихах колдуньи, вурдалаки,
Бояре, знатные вельможи, дьяки.
Себя отыщет без труда в них всякий.
В стихах твоих и мудрость, и фольклор.
Добро и зло в них затевают спор.
Какая ж в яблоке бывает мощь и сила,
Которое царевна откусила!
И как мила нам белочка- певица,
Комар Гвидон и лебедь-птица.
Ах, Пушкин, Пушкин! Наше все!
И в Эфиопии так чтут его!
Ах, Пушкин наш, ах, Саша!
Безмерно уважаем мы тебя!
Тебя, который ел картофель с гречневою кашей
И на дуэлях не щадил себя.

Мы - дети Матери-Земли и Космоса-Отца.
Они вложили нам огонь пылающий в сердца,
По нашим венам потекли потоки горных рек.
Мы - дети Матери - Земли с названьем "человек".
Не выжжет с нашего лица его следы мудрец.
Мы - дети Космоса-Отца, и имя нам - венец.
Трудились долго Мать с Отцом над нашим естеством:
Отец из глыбы льда резцом точил холодное лицо,
А тело, белое, как снег,рубил он топором,
Тот люд, во льдах начавший жизнь, на Севере живет,
Он светел взором, рыж иль сед, он знает множество легенд,
Он рыбу ловит ловит на обед. Он - северный народ;
Речную глину для других в подоле Мать несла,
Смешала с черною землей и в печке обожгла;
Глаза-маслины, вьется прядь иссиня-черных влас,
Их голос звонок и певуч, широкоскул анфас,
В крови южан кипит огонь,- так нам поведал сказ.
Нас Мать взрастила на себе, в начале всех начал,
Отец под песни вечных звезд нам колыбель качал.
Но сердце слепо без любви, без веры жизнь скудна,
И в нас вдохнули божий луч,- затеплилась душа.
А чтобы нас нечистый дух в безверье не сломал
Отец могучею рукой по вере всем раздал.
И потекли к святым местам потоки - стар и млад,
Слова молитвы праотцам соожились в стройный ряд.
В мечетях, дэрах и церквях летят слова любви
Космическому праОтцу и Матери-Земли.
Их дух в нас трепетно горит, их глас о вечном говорит,
Их образ - прочный мололит - внутри детей своих сокрыт.
Мы разлетелись кто куда - песчинки на ветру,
Но чтим великого Отца и помним Мать свою.
Мы - не простые существа, что из глубин сошли,
Мы - дети Космоса-Отца и Матери-Земли!

Ах, ты солнышка привет,
Желтая головка.
Маме я нарву букет,
Принесу в циновке.

Ах, ты тонкий стебелек,
Нежная девчонка.
Я сплету большой венок,
Подарю сестренке.

Ах, ты скромница моя!
Белые реснички.
Я вплету с утра тебя
Дочери в косички.
#ромашкискромняшки

Прожив удачно божий час,
В надежде пребываю вновь.
Не отходя от милых глаз,
Я все шепчу: «А где любовь?»
Я от сомненья не спасусь,
Услышав пару нежных слов.
И наконец-то я решусь
Задать вопрос: «А что любовь?»
Отчаявшись найти покой,
Сорву с тебя ночной покров.
Гляжу: и лик совсем не твой,
Сама шепчу: «И где любовь?»
Нельзя искать, нельзя молить,
За все воздаст нам Вечный Бог.
Не стоит ближнего просить:
«А где любовь?», «А что любовь?»

Разноцветье, разнотравье.
Край мой милый!
Край мой славный!

Пенье птиц и запах пряный.
Край душистый!
Край дурманный!

Бирюза, лазурь соцветий.
Край людей, эпох, столетий.

В летний полдень - сладкий зной...
Я созвучная с тобой!

Я согласна жить с тобой
В общем доме.
Кутаться в тигровый плед зимой
На заснеженном балконе.

Я согласна завтраки носить в постель,
Борщ варить, стирать манжеты.
Я согласна на январь, октябрь, апрель,
Сумерки, закаты и рассветы.

Я согласна на твоих друзей,
На театры, клубы и балеты.
Я согласна на троих детей,
Лишь бы ты согласен был на это.

Я согласна на любую блажь,
На печаль, на радостные вести.
Я согласная и на шалаш,
Если жить мы будем вместе...

Признаемся, покаемся, 
Сойдемся, вновь расстанемся.
Обидимся, исправимся,
Но с гордостью не справимся.
А если вдруг окажется:
Не любится, а кажется.
И главного не скажется,
Что ничего не свяжется.
И глупо вдруг рассудится, 
Что стерпится, что слюбится.
Обиды все забудутся,
Поступки не осудятся.
Но сердце не обманется,
С любой преградой справится.
И рядом тот останется,
Кто любит, а не мается.

И с годами приходит все чаще
В мою грешную голову мысль:
Чем сейчас мне живется слаще,
Будет горше в дальнейшем жизнь.

И в своих черно-белых полосках
Я никак не могу разобрать:
Отчего не упала, где скользко,
А упала, где ровная гладь?

Отчего же от радости слезы,
А когда тяжело – ни слезы?
Отчего свои девичьи грезы
Поменяла на взрослые сны?

И когда счастье здесь, на пороге,
Закрываю я наглухо дверь.
Отчего у меня лишь тревоги,
Неудачи и горечь потерь?

Только зря ничего не дается.
Чаще думаю ночью о том,
Что чем горше сейчас мне живется,
Тем счастливее буду потом.

Тебя, как первую любовь,
В свою судьбу я возвращаю.
Из самых нежных, сладких снов
Я наше счастье воскрешаю.
Я в одиночестве была,
Тянулось тяжкое мгновенье,
Но пламя слабое огня
Сулило мне соединенье.
Тебя, как первую любовь,
В свою любовь я посвящаю.
За боль разлук, уколы слов,-
За все, за все тебя прощаю.
Не нужен хлам ужасных ссор,
Не нужно надо мной насилья.
Немало лет прошло с тех пор,
И я кричу в своем бессилье.
Мой слабый полуночный крик
Заглушен поцелуем вновь.
Благодарю за каждый миг
Тебя, как первую любовь.

И жизнь твоя не гладко сложена,
И счастье не тобою встречено,
В твоей судьбе так много ложного,
Так мало чистого. О, женщина!
Ты – и распутница, и грешница,
Ты Дьяволом была отмечена.
Тебя так любится, тебе так верится,
Но ты обманщица. О, женщина!
Ты – вся из холода и пламени,
Ты – тайна и загадка вечная,
Для многих стала тихой гаванью,
Для большинства же – буря. Женщина!
Ты – вся беда, ты – вся безумие.
Ты навсегда с пороком венчана.
Но ты – добро, благоразумие.
Но ты всегда прекрасна. Женщина!

Я ненавижу вкус соленых слез,
Но плачу и глотаю их опять.
Букеты ненавижу красных роз,
Но снова я иду их принимать.
Я ненавижу быть всегда одна,
Но каждый вечер с одиночеством на пару.
Я ненавижу, что скрывают от меня,
Но снова недомолвки я прощаю.
Я ненавижу дождик и мороз,
Но мы гуляем в слякоть и морозы…
Я ненавижу вкус соленых слез,
Вранье, и одиночество, и розы…

А  я несчастнее вдвойне!
Другим – любовь, другим – не мне!
Ужаснее беда моя!
Они – живут, они…не я…
И что же делать с той бедой?!
Он дышит ей…увы, не мной!
Щебечет с ней наедине,
Цветы приносит. Ей! Не мне!
Все ей одной, везде она.
А как же я? А где же я?
Нет места мне в твоей судьбе.
Да, я несчастнее вдвойне!

Мое ночное дежавю
Грозит бессоницей.
Я стала через "не хочу"
Твоей поклонницей.

С такой кривой в своей судьбе я не встречалась.
А вам случалось?

А ты бесстрастен ко всему.
Хорош комедиограф!
И можешь только предложить 
Черкнуть автограф.

Я, может, зря кляну судьбу, тоскую и печалюсь?
А с вами не случалось?

Фанатиком в твоей толпе
Быть не желаю.
Я отболею, отлежусь...
Я это знаю.

Любовная болезнь моя прошла, казалось.
А вам случалось быть одной?
А вам случалось?

Мужчины всегда возвращаются,
Такая у них натура.
Пусть ты далеко не красавица,
Пусть ты набитая дура.

Они не умеют в одиночестве,
Они привыкли стадами.
Им вечно желается – хочется,
И хочется именно с нами.

По-всякому в жизни случается,
Но правда проста и понятна:
Они всегда возвращаются.
Но стоит пускать их обратно?

Я зиму ненавижу!
У нас с ней все взаимно.
Пускай встает на лыжи,
Метель возьмет и иней,
Пургу, мороз и стужу
И катит прочь отсюда!
В другой стране пусть вьюжит,
Других людей пусть студит.

Наталья Черткова-Носкова, 15 ноября 2018 в 19:27
В морской глубине в доисторический век,
Когда еще в проекте не был задуман человек,
Жило простое существо,
Не видело солнца, лишь морское дно.
Но надоел ему печальный этот быт,
Ведь сто веков он был от глаз сокрыт.
Поплыло существо на яркий свет,
О происхождении своем искать ответ.
Подплыло к берегу, полезло, поползло,
Себе отметив, что на берегу тепло.
Пока он миновал откос,
Образовались лапы, клюв и хвост,
А хвост-то сплошь из перышек рябых,
В итоге - курица, какой мы знаем их.

Наталья Черткова-Носкова, 15 ноября 2018 в 19:33
Решила вдруг ПРАкурица произвести птенцов,
И появилось первое в то время ПРАяйцо.

Не мучайтесь и не тревожьте мудрецов:
Сначала курмца, потом яйцо.

Девочка, это лучшие годы твоей жизни! Можно спать до обеда, прыгать с дивана, отказываться есть кашу. Тебя будут любить, даже если ты станешь еще капризней, откажешься от обеда и высыпешь песок на соседского Сашу.
Если вместо супа потребуешь снежный куличик и все с тем же Сашей примерзнешь губою к качели. И все равно все отметят "какое у малышки ангельское личико" и "мы в их возрасте были еще хуже в самом деле!".

Девочка, у тебя же самые интересные годы! Познавать новое, заводить друзей, влюбляться в соседа по парте, ходить на кружки, в музеи, на танцы, в походы, мечтать побывать в Англии, но ехать к бабушке в плацкарте.
Быть веселой, беспечной и по-прежнему прыгать с дивана, бесконечно болтать по телефону с подружкой. Украсть у мамы красную помаду и румяна и пытаться вывести надоедливые веснушки!

Девочка, это важный, но такой замечательный этап! Ты сменила школьную форму на рваные брюки. Отшиваешь умело особо надоедливых растяп между глоданием гранита науки.
И все больше историй, о которых родителям нельзя рассказать, разговоры все дольше и тише с подружкой. Ты по-прежнему хочешь в Англию, но боишься летать и мечтаешь вывести наконец эти ненавистные веснушки.

Девочка, как же время быстро ускользает! Вот у тебя самой уже дочка. Прыгает с дивана, отказывается от каши, постоянно убегает, дерется с мальчишками и сыпет на соседа песочек.
Время ответственности и важных решений, время осознания себя в этом мире. Время размеренной жизни без искушений и вечного ремонта в квартире.

Девочка, забудь про часы! Ничего нового они тебе не скажут, только расстроят. Большая часть жизни уже позади, а будущее наполнено пустотою.
Все реже встречи с родными и звонки, и беседы прекращены с подружкой. Погасли в глазах озорные огоньки и сами выцвели веснушки.
И что там на выходной запланировано ближний? А! Привезут егозу, внучку Сашу. И ты ей скажешь: "Девочка, это лучшие годы твоей жизни! Можно спать до обеда, прыгать с дивана, отказываться есть кашу"...

Запомни меня веселой,
Как птицей я танцевала,
Кружила и пела в небе
И путалась под ногами еще золотой листвой.

Запомни мой тихий голос,
Отмеряно нам так мало,
Мне выпал тяжелый жребий -
Предтечей быть перед зимой.

Запомни меня печальной,
Как плакала я ночами,
Гнала облака по небу
До самых крайних границ.

Запомни, как в танце прощальном
Я сосны в лесу качала,
И им колыбельные пела,
А к вечеру провожала испуганных птиц.

Запомни багряный вечер,
Когда я еще царицей
Прошлась по бульварам сонным,
Дома напоследок умыв.

А холод уж взял за плечи
И снег над землей кружится...
Запомни меня, запомни,
Объятья раскрыв для зимы.

Наталья Черткова-Носкова, 15 октября 2018 в 20:19
По переулку бродит осень -
Девчонка с рыжею косой.
Багрянец по земле разбросан,
И до зимы подать рукой.

Наталья Черткова-Носкова, 16 октября 2018 в 0:03
Ах, как капризна эта дама
В венце из клена и рябин!
То слезы льет она упрямо,
То треплет косы у осин,

То льет на город позолоту
И жарит крыши у домов,
То ищет впопыхах кого-то...
А, может быть, свою любовь?

Наталья Черткова-Носкова, 8 октября 2018 в 18:41
Странный дед - не вся беда,
Есть на свете чудеса,
Что и в сказке не расскажешь,
Не поверят и глаза.
Еа опушке день-деньской
Звери борются с тоской
Заяц стал вдруг контрабасом,
Ошалел совсем косой!
Вместо струн-то у зайчишки
Растянули вмиг усишки.
И сидит наш контрабас,
И усист он, и ушаст.
У зверей теперь порука -
За смычок сошла гадюка.

Наталья Черткова-Носкова, 8 октября 2018 в 19:24
Ведь в норе такая скука!

Наталья Черткова-Носкова, 8 октября 2018 в 19:26
Что лежать на топчане? А тут компания вполне.

Наталья Черткова-Носкова, 8 октября 2018 в 19:44
А веселая лягушка
(Не смотрите, что простушка)
Села вмиг за контрабас
И сыграла Идиш джаз.
Заплясал лесной народ
Польку, танго, хоровод.
Рядом с волком
Ходит боком
Разухабистый удод.
И лишь серая сова
Не мигает, чуть жива,
Потому что ночью темной
Все летала, не спала.