Как будто в старом сундуке,
Где пыль лежит на дневнике,
Два снимка рядом, два лица —
Два разных мира, два творца.

Вот детство — солнечный денёк,
В руке зажат простой цветок.
Коленки сбиты, смех рекой,
И мир такой большой-большой.
Там мама — целая страна,
И жизнь загадками полна.
Там нет ни «надо», ни «спеши»,
Лишь светлый трепет у души.
Там веришь в чудо, в Дед Мороза,
И не страшна тебе угроза.
Там счастье — просто лимонад
И летний, радужный закат.

А вот семнадцать. Взгляд иной,
Тревожный, дерзкий и живой.
Уже не веришь в чудеса,
Но ищешь в небе паруса.
Уже не мама — целый мир,
А ты — свой собственный кумир.
В груди — и буря, и весна,
И ночь бессонная одна.
Там счастье — сложный ребус, квест,
Протест, и первый манифест.
Там дружба — клятва на крови,
И шёпот о большой любви.

Две грани. Детство — тёплый свет,
Где на вопросы есть ответ.
Семнадцать — пламя и рассвет,
Где правильных ответов нет.

Но в этих разных временах,
В улыбках, мыслях или снах,
Живёт один и тот же ты,
Что строит к будущему мосты.
И тот ребёнок озорной
Всегда останется с тобой.

Почти что каждый, встречный, второй,
На жизнь свою роняет тень.
Твердит, что мир к нему суров,
Что труден каждый Божий день.

Один — на скуку и долги,
Другой — на холод очага.
И шепчут горькие враги:
«Твоя дорога нелегка».

Но оглянись, открой глаза,
Стряхни усталость с сонных плеч.
Бывает тихой лишь гроза
Пред бурей, что не превозмочь.

Ты думал, есть хоть кто-нибудь,
Кого судьба не бьёт под дых?
Кто выбрал лёгкий, ровный путь
Средь тысяч тропок остальных?

Нет душ, не знающих тревог,
Нет глаз, не видевших потерь.
У каждого — свой злой порог
И запертая в сердце дверь.

У каждого — своя война,
Свой крест, что надобно нести.
И чаша, выпита до дна,
И шрамы где-то там, внутри.

Так что ж теперь? Сложить мечи
И ждать, пока поглотит мгла?
Нет. Встань. Борись. И не молчи,
Когда душа твоя светла.

Ведь каждый день — не приговор,
А испытание для нас.
И в этом весь его задор,
И в этом — жизни высший час.