Покрытый мраком серый двор,
Сквозь тьму виднеется собор.
Полупотухшая сигара.
И звук гитары из окна,
Сидит там девушка одна.
Засохшее вино в стакане,
Строчит письмо она папане,
Как было плохо ей три года,
Как помощи ждала от Бога,
Но ничего не помогало.
И пил, и ржал, и бил хлебало.
Как мог отец наших детей
Наговорить таких речей.
Как мог доставить столько боли,
Из доброй милой мужской роли
В чудовище в миг превратиться.
И надо мной так наглумиться.
Сказать я это не могла,
Терпела и ждала одна.
Три года я была, как раб.
Ты понимаешь меня, пап?