Кружил над темным лесом снег,
Следы у логова умело заметая.
А там, пока не наступил рассвет,
Друг-друга согревала волчья стая.

Но лай собак вдали, поднял зверей.
Бедою страшной зазвенело эхо.
Псы как всегда, с толпою егерей,
Вели на логово плохого Человека.

Врагам наперерез пошел вожак,
Свои следы, по насту заплетая.
Он за собою уводил собак,
Чтоб смогла уйти родная стая.

Со следа сбив, вернулся Волк назад,
Навстречу из стволов, картечь летела.
Но он оставил здесь своих волчат,
И вызов Человека принял смело.

Под выстрелами Волк замедлил бег,
Из глаз зеленых, побежали слезы.
У логова, смеялся Человек.
И шесть волчат, лежали у березы.

Порвав флажки, ушел в глухой овраг,
На бой последний, экономя силы.
Волк знал теперь, где его кровный враг,
И Человеку, смерти не простил он …..

Волк шёл по следу, слизывая кровь,
Простреленное лёгкое болело.
А впереди был страшный Человек
И завершить с ним нужно было дело.

Они прекрасно чуяли друг-друга,
В загоне зверя понимали толк.
И шли уже по замкнутому кругу.
Навстречу смерти - Человек и Волк.

И Волк, свою добычу видя близко,
В рывке последнем перешел на бег.
Ему навстречу повернулся быстро,
Но, оступился в яму, Человек.

И в тот же миг, одежду разрывая,
Победный, грозный издавая рык,
На горле, страшные клыки смыкая,
Услышал Волк врага последний крик…

В метель и ночь, ушла подальше стая.
Но он волчат, оставить здесь не мог.
И лег на снег, спокойно умирая,
Однажды, Человеком ставший - Волк

Пишут классики стихи,
Выбирая выражения.
Им, по замыслу легки,
Утонченности сложения.

Тексты, словно пирожки,
Крутобоки и румяны.
И с начинкой, и мягки,
Не найдешь ни где изъяна.

Аппетитны- в рот бери,
Всё по вкусу, всё приятно.
А мои - как сухари,
Так и просятся обратно.

Я пытался подражать-
Ветерок попутный дунул.
Но никак не мог догнать,
И на все, однажды плюнул.

В позаброшенной глуши,
На болоте, среди клюквы.
Я, кусочками души,
Вывожу кривые буквы.

Пусть корявы, пусть плохи,
Это, сути не поменяет.
Пишут классики стихи,
А я их...просто сочиняю.

Хорошо с женою было,
Без заботы, столько лет!
Убирала, шила, мыла,
Борщ варила на обед.

Но однажды после пьянки,
Проклиная белый свет.
Я вернулся, оглянулся,
А ее простыл и след.

Вот сижу в пустой квартире,
Ни еды, ни водки- нет.
На похмелье, пол-бутылки,
Мне расщедрился сосед.

На душе погано что-то,
Хоть жалею - не реву.
Ничего, пойду работать,
Как-нибудь переживу.

Как-то (тоже за бутылкой)
Поделился бывший тесть,
Жизнь сложна и безобразна,
Ты прими её, как есть.

Я тебе посвящу,
Все стихи, что напишут другие.
Обниму на заре,
Как Сан-Ремо загадочный бриз.

Я тебе покажу,
Города и поселки простые.
Уведу по реке,
Еще в сотню нехоженых мест.

Я тебя позову,
В край, где море и пальмы чужие.
Где заморских пичуг,
По-утрам несмолкаемый свист.

А потом расскажу,
Что не даст мне уехать с России.
На гербОвой бумаге,
Простой Исполнительный лист.

Холодный март.
Грачи сидят на ветках.
И прячут клювы,
В теплое крыло.

Сплошные тучи.
Солнце светит редко.
Почти не греет,
Но уже взошло.

Висят сосульки,
На соседней крыше.
Лед на тропе,
Посыпаный песком.

А от калитки к дому,
Чья-то кошка.
Через сугробы,
Топает пешком.

Морозный воздух.
На деревьях иней.
И дым из труб плывет,
По скатам крыш.

И ты, проснувшись,
Рано на рассвете.
Затопишь печку,
И уже не спишь.

Сосед несет домой,
Пакет картошки.
Собачья стая,
Лает на него.


А больше мне,
Из этого окошка,
Через забор,
Не видно ничего….

Ты приходила только по ночам,
Чтобы согреть в холодном январе.
И когда я, счастливый засыпал.
Вдруг исчезала, рано на заре.

Была ты, ни подруга, ни жена,
Но покорила мягкостью своей.
Бывала днем, как айсберг холодна,
А ночью... Ночью не было теплей.

И вот, тебя уже неделю нет,
Но не забыть такое никогда.
Как обнимала ласково в ответ,
В просторной ванной... теплая вода.

Сижу, курю. Стакан, бутылка водки,
Развозит. Тупо мысль хочу поймать.
Что, гениям, в их жизни миг короткий,
Дороже было, чем отец и мать.

Перевернулось все, в одно мгновенье,
И осенило, словно гирей в лоб.
Наш Пушкин, русский, только по рождению.
А в остальном, он чистый эфиоп.

Но для него, была Россия краше,
И чувства смог он людям передать.
Его стихи, вплетались в души наши,
Что бы ни кто, не смел их отобрать….

Залитый стол. Пустая пол-литровка.
Не алкоголик, в меру. Как и все.
Я сплю на стуле. Сняться мне коровки,
И мальчуган бегущий по росе.

Сентябрь-сентябрь, пора стихов,
Пора грибов и георгинов.
Я, кепку на глаза надвинув,
Пойду искать, боровиков.

Облазив мокрые низины.
Хожу по лесу, рот разинув,
Едва набрал и пол-корзины,
Каких-то, чахленьких грибов.

А рядом с рощей, на полянке,
Там, где растут одни поганки,
Тебе собрал букетик яркий,
Последних полевых цветов.

День прошел и наступает вечер,
Сумерки запутались в домах.
Ты тоскуешь о коротком лете,
Хочешь, что б скорей пришла зима.

Закружила вьюгой у порога,
Намела сугробы выше крыш.
И в забытом доме у дороги,
Ты уснешь и до весны проспишь..

А когда проснешься на рассвете,
И посмотришь в голубую даль.
Радостной улыбкой мне ответишь,
Что ни сколько, прошлого не жаль.

Утонул, в хрустальных росах,
Край долин, лесов и рек.
Там июньские покосы,
Замедляют время бег.

По ночам, в лесах дремучих,
Грозы дальние слышны.
Наплывают с юга тучи,
Но зарницы не страшны.

На уставший луг и поле,
Ляжет черный небосвод.
Месяц звездною тропою,
Вдаль куда-то позовет.

На болоте выпь завоет,
Кабаны в кустах пройдут.
Травы теплые, лесные,
Запах лета принесут.

А когда, над спящим миром,
Встанет розовый рассвет.
Путь растает бесконечный,
И прольется солнца свет.

Природа отдалась зиме в объятья,
И осень побрела, куда-то вдаль.
Погода в декабре меняет платье,
Предпочитая белую вуаль.

Укрыта речка пледом серебристым,
В ковер пушистый спряталась трава.
А на стекле оконном, тонкой кистью,
Мороз распишет ночью кружева.

Заря угаснет, заревом красивым,
И солнца край сползет за горизонт.
В печной трубе, унылые мотивы,
Бродяга –ветер, тихо запоет.

Вьюга кружит, колючей порошею,
Рассыпаясь, по крышам домов.
Собирается снежное крошево,
У забора с поленницей дров.

В теплом доме, не так одиноко,
У натопленной, русской печи.
А снаружи, ждет холод жестокий, Да в трубе, дикий ветер кричит.

На дорогах, сплошные заносы,
Редкий след, от сапог или шин.
Мы зимой, о морозах не просим,
И в метель выходить, не спешим.

Птицы рано, к кормушке слетелись,
Дружно крошки и зерна клюют.
Им февральские, злые метели,
Отдохнуть, ни на миг, не дают.

Я не люблю когда земля остыла,
И дни погожие остались позади.
Везде листва на улицах унылых,
И целый день холодные дожди.

Тепло еще подарит бабье лето,
И уплывет за синий горизонт.
А осень, согреваясь лунным светом,
Поднимет над собою старый зонт.

Дожди смывают всюду краски лета,
И ветер в дверь стучится до утра.
Уснуло солнце в серых тучах где-то,
А рядом, только скука и хандра.

Дожди, снега, туманы и капели,
В круговороте уходящих дней.
Июньское тепло, февральские метели,
И вон уже декабрь, все ближе, все видней.

Плачет осень за окном,
Проситься в квартиру.
Я б пустил бедняжку в дом,
Только будет сыро.

Выйду к осени с зонтом,
Обойду все лужи.
И признаюсь ей потом,
Что с тобою дружим.

Дождик мочит, ну и пусть,
Он за все в ответе.
Только бы развеял грусть,
О тебе и лете.

В феврале, как обычно,
Разыгрались метели.
Но грачи раньше срока,
В этот год прилетели.

Они просто не знали,
Что весна не пришла.
В гнездах громко кричали,
И просили тепла.

Ветер сбросить пытался,
Их, усталых, голодных.
Снег на землю ложился,
Покрывалом холодным.

Сил бороться не стало,
И с морозом и с вьюгой.
Они только дрожали,
Прижимаясь друг к другу

И весну не дождавшись,
С ней, прощаясь на век.
Словно черные тени,
Птицы, падали, в снег.

Ночью к линии фронта состав уезжал,
За последним вагоном мальчишка бежал.
«Я успею»- упрямо твердил паренек,
И уйти без него, это поезд не мог…

Непривычная ночью стоит тишина,
Перед боем тяжелым, бывает она.
Тот мальчишка упрямый, стоит на посту,
Уже много часов, он глядит в темноту….

Но в окопах напротив, враг тоже не спит,
И в траншею к солдатам, граната летит.
Ей навстречу, рванулся пацан, что есть сил,
«Я успею»- и телом гранату накрыл…..

Всех живых, после боя, построил комбат,
Но не встал в этот строй, наш мальчишка-солдат.
Он в бреду свою маму, тихонечко звал,
«Я успею»- он ей на прощанье шептал…

Много лет, как закончилась эта война,
Только мать, каждый день, все стоит у окна.
И глядит мертвым взглядом на старый вокзал,
Вспоминая, как сын за составом бежал…

«Я успею»- упрямо твердил паренек,
По-другому, тогда, поступить он не мог.
На подножку вскочил, громко ей, прокричал:
«Я успею, ты верь. Я, всегда успевал....»

Яблони весною расцветают пышно,
Словно снегом белым укрывают сад.
Там влюбленный мальчик, к девочке счастливой,
На свиданья бегал, много лет назад.

Но беда подкралась, до утра прощались,
Все слова их слышал, вдруг притихший сад.
Обещал он твердо, что с войны вернётся,
У ее калитки, много лет назад.

Осенью рябина осыпает листья,
Гроздья спелых ягод на ветвях горят.
На скамейке старой, плакала чуть слышно,
Та, что здесь смеялась, много лет назад.

Белая поземка, заметает листья,
На поблекшем фото, молодой солдат.
Женщина седая, все читает письма,
Что писал ей мальчик…. сорок лет назад.

Днём в начале марта,
На лесной полянке,
Вдруг подснежник вырос,
Скромный и не яркий.

Хрупкий, беззащитный,
На ветру замёрз,
Пожалел малышку,
Старый дед Мороз.

Разогнал подальше,
Горы серых туч,
И к цветку пробился,
Яркий теплый луч.

Превращая в лужи,
И снега и лёд,
В месте с солнцем дружно,
К нам весна придет.

Зазвенят повсюду,
Словно соловьи,
По лесным тропинкам,
Побегут ручьи.

Я цветочек тонкий,
Как своей судьбе,
На лесной полянке,
Подарю тебе.

В хмурое ненастье,
Иль погожим днем,
Без меня, почаще,
Вспоминай о нем.

Поле черное, поле белое,
Люди-шахматы, жизнь-игра.
Но судьба свои ставки сделала,
И торопит пора-пора.

Заигрались, мы и покалечились,
Кому «пат» сейчас, кому «мат»
Время лечит, да не залечивает,
И нельзя все вернуть назад.

Ничего у нас, не получиться,
Птицу счастья я, не поймал.
Так зачем тогда надо мучиться,
В королевстве кривых зеркал.

Счастье прошлых лет, в реку кинули,
Там на дне ему, век лежать.
Были - небыли, жили – сгинули,
Так зачем теперь, вспоминать.

Потерянные дни, минувшие года,
Мгновения тепла, забыты навсегда.
Снега или дожди, из этих грязных туч,
Не промелькнет вдали, весенний светлый луч.
А серые дома, с надеждой смотрят вдаль,
Но за окном зима, тревога и печаль.

Никто не виноват, что холод на дворе,
Костер наш догорел, в забытом сентябре.
На углях лишь зола, очаг давно забыт,
Там больше нет тепла, и даже нет обид.
И станут все слова, понятны и просты,
Да, здесь давно зима, и комнаты пусты.

Лишь пустота вокруг, сжимает как тиски,
И завершая круг посеребрит виски.
Нам некого винить, и некуда бежать,
И тоненькая нить, не сможет удержать.
Пусть вьюга за окном, полночною порой,
Тропинку заметет, где мы прошли с тобой.

Ты спи, дружок, а мне пора,
Зовут к себе, дожди и росы.
Леса грибные и покосы,
И в ярких звездах, вечера.

С тобой, прощаясь, на заре,
Я посижу немного рядом.
И ты меня проводишь взглядом,
В последнем, этом сентябре.

Я верю, что еще вернусь,
Однажды ночью, ветром южным.
И в спорах, с робостью нужной,
К тебе, губами прикоснусь.

А может, через много лет,
Под утро, загляну я в спальню.
И разбужу своим дыханьем,
И уведу тебя от бед.

Ты позови, я прилечу,
Услышу, голос твой далекий,
Душой своею, одинокой,
В твое окошко, постучу.

Я буду приходить во сне,
Травинкой, листиком, иголкой.
Холодным ледяным осколком,
Или капелью, по-весне.

Когда-нибудь, через века.
По воле памяти нетленной
Пойдем по краешку Вселенной.
В который раз, в руке рука.

Те двое, вместе с каплями дождя,
Не замечая ничего, брели по лужам.
И каждый отрешился от себя.
Уверенный, что стал другому нужен.

Неотвратимо, как морской прилив,
Не важно где, в дворце или в лачуге,
Они про всё на свете позабыв,
Все больше узнавали друг о друге.

Их чувства, словно волны, через край.
Где молча дремлет, разум равнодушный.
В одном флаконе дали им и ад и рай,
А остальное все, уже не нужно.

Пророчит время– каждому своё,
Один конец всему, одно начало.
Он так же нежно, смотрит на неё.
Ну а она... немного заскучала.

Он словно Прометей, горел огнём,
Она ж его, спокойно целовала.
И уходя, под проливным дождём,
Мечтала еще раз начать… С начала.

Когда в толпе людей спешащих мимо
Услышу вдруг забытый школьный вальс,
Приду домой, достану старый снимок,
И с тихой грустью вспомню первый класс.

Глядят на мир из пожелтевшей карточки,
Все тридцать пар наивных детских глаз,
И с нами вместе мудрая наставница,
Что поведет всех нас, из класса в класс....

Сережки, Ленки, Сашки, первоклассники...
Больших различий между нами нет,
Мы в этом мире просто одноклассники,
И будем ими очень много лет.

В косички не вплетаем больше бантики,
Чернильных пятен нет на рукаве,
И кружит жизнь нас, словно ветер фантики,
На Колыме, в Крыму, в Уфе, в Москве.

Свет фонаря на жёлтой фотокарточке,
Доверчивый, наивный, первый класс.
Курю всю ночь, у приоткрытой форточки,
И вспоминаю каждого из вас.

В августе, я ухожу из дома,
Побродить по скошенным лугам,
Приезжаю, как к своим знакомым,
К камышом заросшим, берегам.

Комары и мошка вьется тучей,
Облепили шею, лезут в нос.
Рядом кружит с песнею тягучей,
Здоровенный слепень-кровосос.

Шелестит травою легкий ветер,
Жаркий воздух, как перед грозой.
Угасает день, приходит вечер,
Через час, откроется сезон.

У меня давно уже готово,
Старое ружье и патронташ.
В рюкзаке уложен термос новый,
И потертый кожаный ягдаш.

Осторожно положу двухстволку,
На примятой зелени ковер.
В котелок налью, воды из Волги,
У палатки разведу костер.

Время семь, сигнальная ракета,
На пернатых нагоняя страх.
Очертив дугу, погасла где-то,
Люди, все уже на номерах.



Пролетая в бесконечной дали,
Первых уток растворился след.
Вслед за ними, эхом запоздалым,
За дуплетом, слышится дуплет.

Выстрелы и крики сонных чаек,
Куликов мельканье у воды.
Над далеким лесом, галок стая,
Улетает дальше от беды.

Вечер остывал, зарей печальной,
Солнце опустилось в дальний лес.
Дан отбой, и в тишине прощальной,
Дым костров поднялся до небес…

Растерял за двадцать лет сноровку,
И уже совсем не тот кураж.
И лежит в чехле, ружье в сторонке,
А с ним рядом, полный патронташ.

В теплых, желтых водах Нила
Выбрав место наугад.
Поселились крокодилы,
Миллионы лет назад.

Хороши они, иль плохи,
Вопрос риторической.
Из другой они эпохи,
Из доисторической.

Нет мозгов у крокодилов,
Нечем думать, гадам.
Интеллект есть у гориллы,
Ну а им, не надо.

Нападают из воды,
Это знаю точно я.
Беззащитных антилоп,
Разрывают в клочья.

Крокодилы есть везде,
В реках и в сафари,
Всем внушают дикий страх,
Эти злые твари.

В наших водах, только щука,
Чтоб карась не задремал.
Да и то, размером с руку,
Очень редко, кто видал.

А у них такая жуть,
Только щелкнет пастью,
Не успеешь и моргнуть,
Как на дно утащит.




Крокодил не пожалеет,
В это верю свято.
Надо всех их сдать в музей,
В виде экспонатов.

Навести порядок в Ниле,
Африканцы ленятся.
Хоть из кожи крокодила,
Вещи очень ценятся.

В зоопарке я стою,
Прямо рядом клеткою.
В пасть раскрытую сую,
Сломанную ветку я.

Нет ужасней крокодилов,
Признаюсь, и не стыжусь.
Я давно, таких дебилов,
Ненавижу и …боюсь.

Теплый вечер, на даче, за городом,
Лай собак, смех детей, шум машин.
Дальний гром, молний частые всполохи,
А хотелось, побыть здесь, в тиши.

Разливаются запахи пряные,
Навевают забытую грусть.
Но всю ночь, бродят дачники пьяные,
И никак не дают мне уснуть.

За озерами, в рощах с туманами,
В мир другой загляну, как в окно.
Там остались, все наши желания,
И вернуть их, уже не дано.

Приглашает в гости нас,
Старенькая бабушка.
Пред дорогой дальнею,
В терем, отдохнуть.
Приглашает в горницу,
В светлую, как солнышко.
В зеркало волшебное,
На стене, взглянуть.

В зеркале том, девица,
На холодном камушке.
У реки, у реченьки,
Песенку поет.
Почему же, долго так,
По лесной тропиночке.
По росе серебряной,
Милый не идет.

В оголовье волосы,
Ремешком подвязаны,
По плечам распущена.
Русая коса.
Потерялась звездочка.
У реки, под вязами
Но еще надеется,
Девичья душа.

А душа открытая,
Легкая как облако.
Чистая, как стеклышко,
Боязно взглянуть.
Улетело за море,
Счастье легкокрылое.
Потеряло девицу,
И забыло путь.

Принесло, навеяло,
С камня придорожного.
Где слова написаны,
И указан путь.
Девицу-красавицу,
За семью дубравами.
В тереме ухоженном,
Друг мой, не забудь.

С небосвода, тихая,
Ноченька спускается.
Из трубы поднимется,
К синим звездам, дым.
В одиноком тереме,
Напевает бабушка.
Песню колыбельную,
Всем мечтам своим.

Занавески дрогнули,
Половицы скрипнули,
Этот ветер ласковый,
В гости к ней идет.
Вспоминая молодость.
Глядя в свое зеркало,
У окошка бабушка.
Тихо слезы льет.

Птицею волшебною,
Эта ночь растаяла.
Затерялась в облаке,
В дымке голубой.
Сказки наши милые,
Травушки-муравушки.
В песнях старой бабушки,
Мы возьмем с собой.

Гуслярами мудрыми, сказки пересказаны,
Про страну далёкую, про святую Русь.
От лихого племени, до поры, до времени,
Не дает она еще, на себя взглянуть.

За рекою длинною, та страна былинная,
В чащах берендеевых, к ней потерян путь.
Через топи стелется, тропочка старинная,
Пешему иль конному, боязно шагнуть.

В крепости Кащеевой, окна занавешаны,
Путнику усталому, не дают уснуть.
Ведьмами да лешими, мороки навешены,
И в страну заветную, не дают свернуть.

Лихолетье минуло. Птицей-сизокрылою,
Вылетела в мир она, что б вокруг взглянуть.
Где-то в чащах сгинули, вороги постылые,
И в просторы милые, всем открыла путь.

Тут хлеба колышутся, птичьи трели слышатся,
Расцветает небосвод, радугой-дугой.
Солнышко лучистое, и озера чистые,
Гусляры речистые, прямо пред тобой.

Крылья лебединые, витязи былинные,
Русь пятиалтынная, ты всегда со мной.
Травушки-муравушки, сказки старой бабушки,
Я, в дорогу дальнюю, заберу с собой.

(школьные годы)

Сегодня прислали записку родителям:-
«Вы в пятницу, школу зайти, не хотите ли?
Про вашего сына пойдет разговор,
Съезжает в учебе он, школе позор.

В портфеле его, лишь петарды да спички,
Он девочкам клеем намазал косички.
Ножом перочинным порезал все парты,
Таскает в кармане игральные карты.

Сын спит на уроках, но дело не в этом,
Он двойки хватает по разным предметам.
Был раньше прилежным, а стал озорник,
Пятерок себе он наставил в дневник.

Грубит педагогам, гуляет по школе,
Его хоть разок бы, вы выдрали, что ли.
Всем детям мешает, и класс был бы рад,
Что б сына забрали от нас в интернат.

И весь коллектив для такого решения,
Родителей просит, на то разрешение… »


В кабинете директор маме строго сказал:
«На собрание Вас приглашали заранее.
А она отвечала, не глядя в глаза:
«Извините, мне стыдно ходить на собрания »

Повернулась и быстро надела пальто:-
«Ни к чему мне сейчас ваши длинные речи»
Не прощаясь, ушла, чтоб не видел ни кто,
Как от тяжести сгорбились хрупкие плечи.



От обиды и боли встал в горле комок,
Тихо шла по дороге, только легче не стало.
Ключ достала в подъезде, открыла замок:
«Боже, как же меня, жизнь такая достала»

Не вините себя, не давайте зарок,
Если дети в поступках и мыслях упрямы.
Годы быстро идут и наступит их срок,
И они тоже будут и папой и мамой.

Хорошо в деревне летом,
Не заботясь о диетах.
Кушать утром калачи,
Щи и кашу из печи.

Отдыхать и загорать,
Старой бабке помогать.
Жить у речки, на природе,
И в саду и в огороде.

Фрукты-овощи жевать,
Что же нам еще желать….
Дремлет кот на теплой крыше,
У крыльца играют мыши.

Под навесом у дверей,
Чистит перья воробей.
На насесте, что есть мочи,
Заорал спросонья кочет.

А в хлеву друг другу свинки,
Пятачками чешут спинки.
Беззаботные овечки,
Мимо нас, промчались к речке.

Скрылись в зарослях лозы,
Две упрямые козы.
А капризная корова,
Что-то коситься сурово.

Собирать скорее надо,
Разбежавшееся стадо.
Но соседский пес Трезор,
Не пускает, за забор….

Вышел Яшка- наш сосед,
Вынул старенький кисет.
Закурил, а уж потом,
Щелкнул мастерски, кнутом.

Беглецов нашел, собрал,
И на пастбище погнал.
Далеко видна на Яшке,
Полосатая тельняшка.

Загудели трактора,
На работу им пора.
Трактористам с агрономом,
Не сидится летом дома.

Землю пашут, сено возят.
Всем работа есть в колхозе.
Труд не легкий, на земле,
Ради хлеба на столе….

Вот и лето на исходе,
Где-то рядом осень ходит.
И сентябрь, в который раз,
Возвратит нас, в школьный класс.

Как в деревне жили летом,
Всем похвастаем об этом.
Через год, туда, опять,
Нас отправят, от-ды-хать.

Жили в Испании далекой,
Примерно в средние века.
По воле случая, иль рока,
Два знаменитых чудака.

Один из них, идальго знатный,
Известный жигало и франт.
На всех балах, фигурой статной
Блистал, как сказочный Атлант.

Другой, был рыцарь неприметный,
Но, превратившись в старика.
Персоной стал, весьма заметной,
Рассудок повредив слегка.

Имел успех в делах сердечных,
Любвеобильный дон Жуан.
Играл легко на чувствах вечных,
Всегда обласкан и желан.

Боготворил лишь Дульсинею,
Печальный рыцарь, дон Кихот.
В огонь и воду шел за нею,
Ей, каждый посвящал поход.

Не чтил, порядки и законы,
Самовлюбленный дон Жуан.
С любой хорошенькой матроной,
Согласен закрутить роман.

Был очень жалким и несчастным,
Наш бедный, старый дон Кихот.
Когда про образ пылкой страсти,
Ему поведал доброхот…..

Один, пороками был славен,
Но жил себе, не зная бед.
И память о себе оставил,
Как искушенный сердцеед.

Другой, за грешницу-святую,
Мечом крушил, как бог Арес.
Все мельницы, с земли сметая,
Скакал с копьем наперевес….

Кто, чей кумир, не так уж важно,
Но если, по большому счёту.
Жизнь так скучна, без "Донжуанов"
И так пуста, без "Донкихотов"

Желтый месяц как рожок,
Из-за занавески.
Заплывай ко мне дружок,
Веселее вместе.

Разреши мне посмотреть,
На тебя поближе.
Может сказочных зверей,
Где-нибудь увижу.

Но качает головой,
Месяц за окошком.
Лучше здесь я, над тобой,
Повишу немножко.

ЛЕТНИЕ РАДОСТИ

У Сережки нос картошкой,
Уши в стороны торчат.
Он несет в руке лукошко,
А в лукошке- сто опят.

Трет ладошкой нос сопливый,
Не глядит на малышей.
Он идет домой, счастливый,
И улыбка до ушей.

Пока я за хлебом ходил в магазин,
На кухне мой пес оставался один.
И вот представляете, эта скотина,
Борща моего, сожрала половину.

Он бегает рядом, виляет хвостом,
И лаем своим, говорит мне о том:
«Хозяин, меня ты не хвалишь совсем,
За то, что твою половину не ем».

Сказал лягушке и ужу:
"Я с вами больше не дружу.
Меня обманывать не надо,
Вы не друзья, а просто гады".

Почесывая лапкой брюшко,
Так мне ответила лягкшка:
"Поверь, тут истина проста,
Ты сам мартышка без хвоста".

Созревала брусника в июле,
Буреломами скрыта в глуши.
Там где громы лесные уснули,
Где видения дремлют в тиши.

Паутиною липкой заклятья,
Запечатаны выход и вход.
Но не зная про это проклятье,
Прёт за ягодой глупый народ.

Не одна уже сотня пропала,
Но туристам, увы, все равно.
Зазевался, разинул хлебало*
Глядь, а леший уж тащит на дно.

Пузыри на болоте всплывают,
Чёрный ворон кричит о беде.
Тучи серые, вдаль уплывают,
Отражаясь в зелёной воде.

Потерялось под елкой лукошко,
И назад возвращаться, нет сил.
Эх, брусника, черника, морошка,
Ну зачем же, я вас полюбил ?

Уже под шумные ручьи,
Весна- дыханьем первозданным.
Царице Севера- нежданно,
Явила прелести свои.

Зима, прощаясь с малышнёй
Забрав с собой коньки и лыжи.
Последней вьюгою закружит
Над обнажившейся стерней.

На пашнях серых, снег собрАн,
В ручьи холодные и лужи.
В межах коварен и простужен,
Залег полуденный туман.

Собака лает у окна,
Гремит у будки цепью ржавой.
Ей кажется пустой забавой,
Забора плотная стена.

Об солнца теплые лучи,
Разбилась изморозь у речки.
И словно мотыльки на свечку,
Спешат из дальних стран грачи.

А по крутому бережку,
Платком прикрыв густую челку.
С пустыми ведрами девченка ,
Идет в овраге к роднику.

Еще недавно этот лес,
Дышал глубокою прохладой.
Но зазвенел вдруг серенадой,
Вплетаясь в мерный благовест.

Под звук капелей, налегке,
Через ручьи бежит вприпрыжку.
Вихрастый, щупленький мальчишка.
Зажав пол-пряника а руке.

Ворона опустившись с крыш
Пугает клювом понарошку.
Отнять пытается у кошки,
Недавно пойманную мышь.

На санный след садятся галки,
И треплют в поисках зерна,
Навоза конского сполна,
Случайно выбитую ямку.

И вот весеннее тепло,
Ломая лед под берегами.
К нам семимильными шагами,
Вдруг неожиданно пришло.

И доверяясь той весне,
Кудахча что-то, вышли куры.
Похвастать стройности фигурой,
Лежащей в подклети свинье.

Весна опьЯнит, оживит,
Наполнит шумом, голосами.
Цветенья буйными шатрами,
Себя, любуясь - предъявит.

Не уснуть этой ночью в апреле,
Много раз принимался, все зря.
Я пойду, лишь восток заалеет,
На проталине ждать глухаря.

Но ружье расчехлять я не стану.
Буду слушать до ранней зари,
Как поёт он, о чем-то воркуя.
Глухариные песни свои.

Устало тело, просит отдохнуть,
Его настрой, улавливаю чутко.
На море к югу, выберу я путь,
И «автостопом» двинусь на «попутках»

Жара как в Сочах, плавится асфальт.
Не плеск волны, а градом пот соленый.
Но я стою как на посту солдат.
Под старым, придорожным, пыльным кленом.

Полдня на трассе, и сплошной облом,
Поток машин я провожаю взглядом.
Сегодня мне, похоже не свезло,
Но завтра, попытаться снова надо.

Глотаю пыль, смотрю «Камазам» вслед.
Хоть кто-нибудь! Мне многого не надо.
Зря не купил вчера велосипед.
Через полгода был бы с морем рядом .

И с каждым часом, тяжелей рюкзак,
Стою на месте, вот уже вторые сутки.
Да что там море, это так - пустяк,
Вот есть круиз….. на городской маршрутке!

Напишите письмо,
Я по почерку вас угадаю.
Пусть на чистом листе,
Лишь засохшие капельки слез.

Напишите письмо,
И оно до Якутского края.
Донесет мне тепло,
Наших белых от солнца берез.

Напишите письмо,
Мы о многом уже забываем.
На своих полюсах,
В одиночестве прожитых лет.

Напишите письмо,
Я его получу, прочитаю.
И когда-нибудь вам,
Вспомнив адрес, отправлю ответ.

Вылезают из пеленок,
Руки - ноги, попа-рот.
Это маленький ребёнок,
Проголодался и орет.

Дует щеки, бьет ногами,
Просит каши на обед.
Он на ручки хочет к маме.
Только мамы рядом нет.

Погулять решила в волю,
В этот бархатный сезон.
С иностранцами на море,
Укатила за кордон.

Кошелек «лавэ» набитый,
Не стесняясь, забрала,
Зря поверил роже сытой.
Мол, за хлебушком пошла.

Раньше жили мы красиво.
Ей - театры, мне - хоккей.
Не судьба! Гляжу тоскливо.
Нет, не брошу - хоть убей!

Я её осыпаю сонетами,
И дарю ярких звезд небосвод,
Недоступная, милая, где-то там.
Без меня, в старом замке живет.

Поменяю закаты - рассветами,
Обменяю всю правду на ложь.
Что со мною ты девочка делаешь?
Ты спокойно мне жить не даёшь!

В райский сад, за далекими странами,
Что на карте нигде не найдешь.
Ты своими мечтаниями странными,
За собою, как эхо зовешь.

Там увижу я реки хрустальные,
И русалок у вешней воды,
Там порочные наши желания,
Растворятся в зачатках беды.

И вступив на дорогу бесценную,
В храм Динеи себя приведу,
Там в купель, в эту воду священную,
Осторожно ступая- войду.

Притворюсь не целованным мальчиком.
Закружу хороводом берез.
Потеряюсь я солнечным зайчиком,
В стоге желтых, пшеничных волос.

А когда мы любовью насытимся,
И придет за разлукой - печаль,
Уплывешь в небосвод нежным облаком.
В голубую, безбрежную даль.

ЧЕЛОВЕК и ВОЛК

Кружил над темным лесом снег,
Следы у логова умело укрывая.
А там, пока не наступал рассвет,
Друг-друга согревая, волки спали.

Но лай собак вдали, поднял зверей.
Бедою страшной зазвенело эхо.
Псы как всегда, с толпою егерей,
Вели на логово плохого Человека.

Врагам наперерез пошел вожак,
Свои следы, по насту заплетая.
Он за собою уводил собак,
Чтоб смогла уйти родная стая.

Со следа сбив, вернулся Волк назад,
Навстречу из стволов, картечь летела.
Но он оставил здесь своих волчат,
И вызов Человека принял смело.

Под выстрелами Волк замедлил бег,
Из глаз зеленых, побежали слезы.
У логова, смеялся Человек.
И шесть волчат, лежали у березы.

Порвав флажки, ушел в глухой овраг,
На бой последний, экономя силы.
Волк знал теперь, где его кровный враг,
И Человеку, смерти не простил он …..

Волк шел по следу, слизывая кровь,
Простреленное лёгкое болело.
А впереди шёл страшный Человек
И завершить с ним нужно было дело.

Они прекрасно чуяли друг-друга,
В загоне зверя понимали толк.
И шли уже по замкнутому кругу.
Навстречу смерти - Человек и Волк.

И Волк, свою добычу видя близко,
В рывке последнем перешел на бег.
Ему навстречу повернулся быстро,
Но, оступился в яму, Человек.

И в тот же миг, одежду разрывая,
Победный, грозный издавая рык,
На горле, страшные клыки смыкая,
Услышал Волк врага последний крик…

В метель и ночь, ушла подальше стая.
Но он волчат, оставить здесь не мог.
И лег на снег, спокойно умирая,
Однажды, Человеком ставший - Волк