Городская лирика

Белая белая вьюжит зима
Снег серебристый засыпал дома
Улочки, парки, нашу скамью...
Одна перед нею сейчас я стою

В сугробах лежат и весна, и цветы,
любовь, и надежды, и наши мечты
И светлые образы радужных дней
У этой скамейки...твоей и моей

Я драки не хотел, но кто меня спросил?
И вот в порыве злобы бью наотмашь,
Теперь мне всё равно кем в этой жизни был,
Теперь не до прекрасных слов, лишь кровь и сопли,
Из рваной раны головы моей
Не льются мысли о прощении и любви
И подставлять вторую щёку
Не желаю вопреки заветам,
Победа или поражение - неважно это,
Катясь в грязи, в злобе и крови.

Ну, вот и уехал последний трамвай,
И долго звучит в тишине
Такое привычное слово «Прощай»,
Что резко ты бросила мне.
Оно угодило мне прямо в висок,
Как пуля пробила, точь-в-точь.
И хочешь, чтоб кто-нибудь кто-то помог.
Но разве возможно помочь?

Прикоснись ко мне нежной рукою,
Проведи ею по волосам.
Я хочу быть немного другою,
Помоги это сделать мне сам.

Мне ночных поцелуев не надо,
Потому что есть только твои.
Не спадает больная прохлада,
Все грустнее усталые дни.

Я играю своею душою,
Обрывая с крыла по перу.
Прикоснись ко мне нежной рукою
В столь жестокую нашу пору.

Разбросает по ветру ресницы,
Поцелует их солнечный взгляд.
По степям серо-белой столицы
Я бреду, как всегда, наугад.

В Новогоднюю ночь
Так желается чуда,
Что не может помочь
Разум или расчет,
Слышишь: в дверь ли стучат,
Льется свет ниоткуда,
То забьется вдруг сердце,
То по детски замрет.
В полумраке квартиры
Зашевелятся ветки,
Оживет, не поверишь
Зеленая ель,
Превратится Щелкунчик
В прекрасного принца
Открывая в мир сказки
Волшебную дверь.
Это музыка- сказка,
Ее власть беспредельна
И дрожит в зеркалах
Незнакомое «Я»
Разыграется Космос
И войдет непременно
Дед Мороз и с порога:
С Новым годом, друзья!

Что зима?- да это горы,
Шубы, шапки, алость щек,
Смех веселый, разговоры,
Детворе, ей невдомек,

Беспокойство всех домашних
И стремительность минут,
Только снег и шепот страстный-
Легки саночки несут

А потом укоры мамы:
« Боже мой, ты вся в снегу!»,
На подушке, сквозь туманы
Я на горочку бегу.

И мальчишка тот за мною
Любопытный: «Как зовут?»
И теперь во сне порою
Легки саночки несут.

Генацвале, выпьем Саперави,
Вспоминая высь грузинских гор.
Там в горах в какой-нибудь дубраве
Хорошо бы развести костер.
Воздухом, напоенным на травах,
Подышать, легко вздымая грудь.
Посудачить о младых забавах
И забыться на часок чуть-чуть.
Только нынче Грузия далёко,
И мечты оставим на потом:
От пустых мечтаний мало прока -
Заглушим-ка лучше их вином.
И на даче - вовсе не в дубраве,
Не в кругу искрящихся вершин -
Выпьем, генацвале, Саперави,
И растопим не костер – камин.

Тенью дуба бородатого
На балкон исходом дня -
Вечер пал с холма горбатого
И притихли голоса...

Дальним "банном"* гул придушенный -
Одинокие гудки...
Сквозь туман, в распадок пущенный,
Засверкали огоньки...

Слева холм леском насупился,
Ну а с права - частокол.
Ветряками в поле улица -
Кто-то небо расколол.

И вдали, в туманом мареве -
Я б околицей назвал -
Городских окраин зарево,
Кто-то фарой рисовал.

Тень балконом... Сырость тянет...
Приглушило краски дня -
Тихий вечер светом манит,
Приглашая в ночь меня.

"банном"* - автобанн, дорога федерального значкеия.

Стиснула ручку пухлой ладошкой,
Что-то рисует.. на рукаве!
Девочка с кошкой, ах, девочка с кошкой,
Что тебя ждет, сероглазая крошка?
Странные мысли в ее голове.
«Вырасту, киска, и стану мальчишкой,
Кошек писать и читать научу.
Хочешь, придумаем кошкины книжки?
Будут там буквами серые мышки.
Киска, ты хочешь учиться?» – «Хочу.»

Черный котенок треплет страницу.
Странные мысли в моей голове.
«Киска, смотри, как плодятся границы –
Словно зараза из вскрытой гробницы!
Снилось, как танки идут по Москве...
Мины растут на заброшенном поле.
Бедным на бедность подайте ножи!
Голод – не способ воспитывать волю!
Киска, тебя обижать не позволю:
Прячься за пазухой и не дрожи.»

Зимний восход – как открытая рана.
Что с нами будет – не знает никто.
Будущий день – за покровом тумана.
Даже котенок не по карману
Женщине в длинном черном пальто.
Жалость и память под старенькой шляпой,
Странные мысли, как змеи в траве.
«Мамой побуду и сделаюсь папой,
Птицей, ромашкой, потом – криволапой
Таксой... Покоя эпохи на две...
Ну а потом, разумеется, кошкой...»

Где ты теперь, сероглазая крошка?
Разве что фото под тертой обложкой
Помнит каракули на рукаве.

Не стесняйтесь плакать, господа!
Ничего, что наша жизнь уходит…
Жизнь уходит в никуда,
В никуда она уходит…

Не стесняйтесь думать ни о чем -
Думать, думать мы давно устали.
Славим жизнь, что нам дана -
Пусть последний лист слетает.

Не стесняйтесь вспомнить и простить
Уходящую весну и лето.
Надо, надо просто жить,
Даже если осень это…

Не стесняйтесь вновь и вновь мечтать -
Пусть зима не пожалеет,
Даже, если хочется опять
Повернуть назад то время.

Что ж, друзья, тогда вперед -
И по снегу тройка скачет,
Тройка та, что унесет
Нас всех в юность эту, значит.

Ах, как это было хорошо -
Разогнаться, вляпаться в былое!
Юность никуда ведь не ушла -
Это наше счастье-горе.

Не стесняйтесь плакать, господа!
Ничего, что наша жизнь уходит…
Жизнь уходит в никуда,
В никуда она уходит…

Так начистили намедни
Мы пузатый самовар,
Что для всей большой деревни
Это был как божий дар.

Засверкал он при медалях,
Как заправский генерал.
Рассмотрев его в деталях,
Дед наш даже честь отдал.

Ключевой воды залили
(В тулово вошло ведро.)
И к обедне растопили,
К общей радости его.

Затрещали шишки дружно.
На, подкинь ещё пяток.
Чтоб раздуть, нам очень нужно
Взять наш хромовый сапог!

Вот стоит, пыхтит и жаром
Всё в округе обдаёт.
Ведь не зря же самоваром
Русский люд его зовёт.

"Закипел! "- кричат ребята.
Чайник заварной неси!
Мы запарим так богато,
Как все любят на Руси.

И приятно ветку крана
Будет нам с тобой открыть.
Кипяткового дурмана
Чашку целую налить!

Сахар на куски порубим,
Связкой бубликов тряхнём.
Сразу пить мы чай не будем,
В блюдце остывать нальём.

За неспешною беседой
Долго-долго невзначай,
Не гоняясь за диетой,
Будем пить мы русский чай.

Январь 2020

Унылые каштаны,
Клочьями туман...
Известна панорама -
Бломберг по утрам!

Сочится дождь по стенам,
Уже годков семьсот.*
Плесень гобеленом,
А кладкою - осот.

Сибирью - осень в злато,
А здесь - наоборот.
Посадки туй патлатых,
Зелёный хоровод.

Лишь липа, одиноко,
Здесь золотом мелькнёт,
А до зимы глубокой,
Бук ржою изойдёт.
*В августе 2018 Бломбергу
исполнилось 735лет

1.
Пегас – не только марка сигарет:
Конек провинциальных эрудитов.
Как радует в годину битв и битов
На красной глине черный силуэт!..
Железный век сменился веком льда.
Сам Прометей Земли не обогреет.
Но разве ж это стужа?! – Ерунда
Для тех, кто рождены в Гиперборее.

Гуляет плебс, медлительный со сна;
Я тоже здесь, но раз в году, не чаще.
Метро – тропинка – пиния (сосна) –
Пастух из гипса над фонтанной чашей.
Свирелька не поет: промерз до хруста
Избранник Аполлона и камен.
Он попадает под стандарт Прокруста
И уцелеет в эру перемен.

2.
Олимп и в январе не так уж плох.
Ловите краткий день! Глядите в оба!
Вот золотистый след иных эпох –
Собачьи метки на боках сугроба.
На ветках оседает белый смех
Мифических персон: колючий, льдистый...
А кролики – не только ценный мех:
Еще и хлеб эстрадных пародистов.

Смешить несвежей шуткой шапито –
Все лучше, чем вопить в армейском хоре.
Прости, Господь, их тощие пальто!
И ниспошли терпенья Терпсихоре!
Она смолчит: какой с богами торг?!.
Но воробьи на снег срисуют ноты.
...Чертог Зевеса больше, чем чертог –
Приют принципиальных идиотов.
3.
Свернули ширму кукловоды-Парки;
Опять они останутся в тени...
Лети, Пегас! Ну, мертвая, тяни!
Пора катать детишек в снежном парке.
Не разглядеть, куда уехал цирк.
Метет поземка, и темнеет рано.
Знамения сердитого Урана
Легко поймут усталые отцы.
Куранты бьют отчетливо и гулко:
– Который час? – Три дня до никогда.
Лишь свистопляска между «нет» и «да»;
Клочки газет летят по закоулкам.
Лишь Вечный Лед и Греция в снегу...
Такая вот рождественская сказка –
Бесцветнее, чем детская раскраска,
Страшнее поцелуев на бегу.

Зачем ребенку нужен спорт?
Вопрос небезызвестный.
Ответим однозначно, что
Он нужен повсеместно!
Поможет мышцы укрепить
Разгонит кровь по венам
Здоровым очень круто жить
Атлетом и спортсменом.
Спорт-неотъемлемая часть
Свершений и успехов.
Полезно это всем нам знать!
И тут уж не до смеха.
Апатию и день прогнать
Идти только к победе.
Научит спорт не упускать
Все лучшее на свете.

Под небесами ржавого заката,
Застывшего в полёте ноября,
Пятно луны, забытым циферблатом,
Укажет скоро время декабря.

Фонарь в тумане, одинокой цаплей,
Забрёл случайно в осень за окном
И стал актёром вечного спектакля,
Что вечер мне играет перед сном.

Гирлянды окон каменных высоток -
Софитами размытых площадей.
Осенний абрис города нечёток
В туманной сетке сереньких дождей.

Страницы листая старых альбомов,
Встретишь нежданно забытых знакомых,
И начинаешь думать в тревоге,
Где же ты их потерял по дороге.
С этим когда-то ходили в предгорьях,
Плавали с этим на лодке по морю,
С этой вот дамой, наверно, недаром
Вместе на фото спешим по бульварам.
В старом альбоме находится след,
Спрятанных памятью судеб и лет.

Он пишет иконы в чулане без окон
На небе, возможно, смеются над ним.
Согласно канону – каштановый локон,
Суровые губы, сияющий нимб.

Покуда женьшень не иссякнет в аптеке,
Пока в магазинах хватает холста,
Тайком от прабабки, бывавшей в Артеке,
Он гробит глаза над глазами Христа.
Привычки аскета: перловкой питаться,
А пиво – не чаще, чем в месяц разок.
Рублев не Рублев, но рублей за пятнадцать
Водилы согласны купить образок.
Одна Богоматерь в А-третьем формате
И… как его там?.. Иоанн или Марк? –
Глядишь, за квартиру он к сроку заплатит
И, может быть, сводит семью в зоопарк.

Кто знал свое место, но знал себе цену –
Плюет на соблазны земного пути.
Чем дальше, тем строже он следует дзену;
Он просто рисует с пяти до пяти.
А всякая чушь про служение людям
Давно позабылась, как утренний сон.

Он выбрал работу, которую любит.
Он пишет иконы.
Он будет спасен.

Один – до гроба и другой – до гроба.
На курсе семь девчат на сто парней.
В Нагорный Карабах просились оба:
Кто выживет – тот женится на Ней...

Им не досталось славы и позора,
Не тронули ни пуля, ни обвал.
Один копал с обеда до забора,
Другой два года плац полировал.
Дворянский правнук, правнук комиссара
Порастеряли гордость и кураж.
Стал первый криминальным коммерсантом,
Другой теперь – философ и алкаш.
А их богиня... с бабы спросу нету.
Имела варианты про запас.
По дури залетела тем же летом,
Сходила замуж, вяжет на заказ.

Один утонет, как Чапай, в Урале,
Другой – петлю на люстру, и – привет.
«Мораль сей басни?» Можно без морали?
Молчать, гусары! Проигравших нет.

Это был Крысолов, а теперь – помятый гений,
Что терзает баян возле пригородных касс;
Развесёлый итог наших маленьких трагедий,
Вроде первой любви всем подружкам напоказ.

Что достанется тем, кто пошёл за нами следом
Тем, кто маршем дразнил в парках статуи вождя?
Всем сестрам – по серьгам, всем братишкам – по браслетам,
Да похмельный синдром после ржавого дождя.

Только нежность до слёз, хохот с фигушкой в кармане –
Неприглядный итог потрясающих побед.
Вот хромая судьба, вот нелёгкая маманя;
Так пусть кривая везёт, как просил один поэт!
Хоть бумажных солдат не собрать магнитным полем –
В чистом поле простор одиночному бойцу.
Или нас не согреть ни огнём, ни алкоголем?
Или мало ветвей отхлестало по лицу?

Нам пора на поля выходить с мечом и плугом.
Сколько можно, мой друг, бегать с ведьмой на горбу?
Так давай, не скупись, раздавай добро по кругу:
Счетоводам – счета, щитоносцам – по гербу.

Сад бетонных столбов – не для мыслей о синем драконе.
Иероглиф капусты начертан умелой рукой.
Пять услужливых гейш в униформенном желтом капроне
Предлагают халяву – пакетики с чайной трухой.
На халяву и хлорка сойдет за творожную массу.
Тормознул лейтенант… бизнес-леди замедлила шаг…
Жадность фраера губит. И мне за любезную маску
Достается заварка и тонна лапши на ушах.

В чайном домике с именем офис – лишь мы с Мураками,
Мастера по оптовым поставкам словесной руды.
В голове – чистый инь. Не сидеть же с пустыми руками...
Кулер выплюнет струйку едва подогретой воды.
Избавляюсь от спамерской почты. Что ж, рынок есть рынок.
Удобряю вчерашней заваркой цветочный горшок.
А потом секретарша вплывет, как летучая рыба,
В чешуе из пайеток и чаем для чистки кишок.
Для чего нам спешить, а тем более в первую смену?
Сахар, девушка, вреден… Три ложки, поди, наскребу.
Мы вдохнем аромат, идентичный жасмину и сену.
Я прочту тебе хайку, где хаю хромую судьбу.
Чай остыл до помойного вкуса (минута на градус).
Воплощенье фантазий – эрзац, в перспективе – абзац.
– Почему «по-российски» – синоним к «ad astra per anus»!?
– С самурайским мечом меж зубами не ходят на плац.
Сад бетонных столбов искушает свершить харакири.
Или лучше – по русской рулетке, мобилу к виску?

...Просто рвотный рефлекс от рекламы в эфире, в кефире,
В чашке, в чате…

С капроновой гейшей дерябну кваску.