Промо произведения
Крушение кумиров 4
Алексей Канахин
Закоулки души 1 24
Acryl Brush
Никогда так сильно 2 16
Надя Маринкова
Взбесились цены на тоску. 5
Андрей Ковальчук
Гори , не угасай 8
Ангелина Доценко
Хрупкость привычного мира... 2 24
Олеся Рассматова
Верный совет 2 12
Albina Didenko
Возле каждого вашего произведения есть кнопка "Продвигать"

Прозаические миниатюры

Диалог у витрины
Она, взмахнув ресницами:
«Милый, ну купи мне эти туфли!
Посмотри, какие они красивые,
Словно созданы для моей души!»

Он, подсчитывая в уме:
«За эти деньги я месяц могу
Босиком походить, наслаждаясь свободой,
Или кофе себе каждый день купить!»

Она, надув губки:
«Но они же такие стильные,
Все подруги обзавидуются,
Ты же хочешь, чтоб я была счастливой?»

Он, сдаваясь понемногу:
«Ладно, убедила… Но только потому,
Что люблю твои глазки,
Когда в них пляшут огоньки!»
18.07.2025 00:18
А.Посохов "Колониальный поэт"
Александр Посохов


Колониальный поэт

Москва
2025


В настоящий сборник вошли рассказы, так или иначе отражающие криминальную тему. Истории и герои разные, но почти все сюжеты основаны на реальных событиях. И в заключении одна итоговая статья на ту же тему.


Колониальный поэт

– Святого привели, товарищ полковник.
– Заводи, только сам постой у двери, мало ли что, – приказывает начальник исправительной колонии своему помощнику. – А сержант пусть за дверью покараулит.
– Я так и сказал ему, – отвечает капитан.
– Ну, на кой бес я тебе понадобился? – обращается полковник к вошедшему заключённому. – Всё ведь уже решено, документы твои вот они на столе.
– Я оду хочу написать. На злобу дня, так сказать.
– Зачем?
– Затем, что они на нас накладывают, а мы на них наложим. Они экономически, а мы поэтически.
– Кто и чего накладывает, говори толком?
– Америка на нас санкции накладывает.
– Прямо на тебя, что ли? А ты, капитан, не хихикай там, стой смирно.
– Да не обращайте вы на него внимания, гражданин начальник, пусть лыбится, молодой ещё.
– Вот ты ещё будешь указывать мне, на кого внимание обращать. Старик нашёлся. Отойди от стола. Тебе десять лет не хватило, что ли? Припёрся, понимаешь, ровно за неделю до освобождения.
– Так я на прощание колонию вашу прославить хочу.
– Ну прославляй, кто тебе мешает?
– Так мне четыре дня без работы надо и пачку бумаги. По замыслу ода большая должна получиться. Ни дня без строчки.
– Скажите пожалуйста, замыслы у него ещё какие-то. Ну хватит ржать, капитан! Вот разжалую в рядовые, будешь знать.
– Правильно, – одобряет Святой.
– Опять указываешь! Так ты поэт, что ли?
– Самый настоящий. Даже в Российской государственной библиотеке книжка моих стихов имеется. Можете проверить.
– Как, в Москву съездить?
– Никуда ехать не надо. Я сейчас напишу реквизиты, а капитан посмотрит в интернете.
– Пиши.
Святой начеркал чего-то на подсунутой полковником бумажке, капитан взял её и удалился в приёмную.
– Так, пока он там ищет, расскажи-ка мне лучше другое. Зачем ты всё-таки попа на тот свет отправил?
– Да он сам отправился. У меня как раз в этот момент нимб над головой засветился. Поп увидел его, рот открыл от удивления, крестом осенил себя и грохнулся на пол.
– Ты кому-нибудь рассказывал об этом?
– Всем рассказал.
– Так вот почему у тебя прозвище такое. А лампадку старинную зачем спёр?
– Для интима. Меня же попова дочка там в укромном месте ждала. Я к ней и пришёл. На паперти в пасху договорились. Представляете, церковь замшелая, иконы скорбящие, тишина гробовая и лямур в полумраке! В вашей жизни наверняка ничего подобного не было.
– Всё везде было.
– И на вышке охранной?
– Скажи ещё на колючей проволоке. Дальше давай.
– А что, оригинально. Пробираюсь я, значит, по алтарю к дочке, а тут батюшка её иконостас раздвигает и смотрит на меня.
– А к ней-то ты пробрался?
– Разумеется. Она уже лежала там в специальном закутке ко всему приготовленная, в чём мать поповская родила. Ну точно кающаяся Магдалина перед грехопадением. На белой простынке, волосы у неё…
– Разрешите?
– Входи, капитан, вечно ты не вовремя. Показывай.
– Так, – читает полковник вслух выписку из интернета. – Избранные стихи, автор такой-то, издательство такое-то, шифр хранения такой-то, международный стандартный книжный номер такой-то. – А ты, Святой, и на самом деле поэт, официально.
– Да, я всемирно известный колониальный поэт.
– В телогрейке, – добавляет капитан.
– Тогда ладно, – говорит полковник. – Хрен с тобой, пиши! Даю тебе четыре дня, на работу можешь не выходить. А оду положишь мне лично вот сюда. До меня никому её не показывай. Понял?
– Понял.
– А теперь дальше. Пусть капитан тоже послушает.
– Так вот я и говорю, волосы у неё водопадом растекаются, грудь вулканами поднимается…
– Как на Камчатке? – перебивает без разрешения капитан.
– Действительно, Святой, давай без этих подробностей, – ворчит полковник. – Про деву Марию я уже слышал.
– Про Магдалину.
– Да какая разница.
– Ну вы, гражданин начальник, даёте! Может, тогда и дьявол с ангелом одно и то же?
– Может быть.
– Ну, как хотите. Так вот, она трясётся вся от страсти порочной, а я не могу. И лампадка интимная не помогает.
– Чего ты не можешь, трястись?
– Ребёночка не могу сделать.
– Как так, тебе же всего двадцать пять лет было? Ну ты урод!
– Хуже, бычара с мочалом. Был бы тогда серп рядом, я бы точно себя кастрировал.
– Успеешь ещё. А поп, значит, в это время мёртвый лежит? А, если девка в закутке тёмном была, чего ж она призналась на суде, что сама видела, как ты отца её за бороду по престолу возил.
– Да какая там борода, в носу и то больше волосинок бывает. А вы бы на её месте что сказали, если бы с вами такое произошло? Она же попёнка гениального от меня хотела родить. А не вышло. Вот она и решила отомстить мне за грёзы несбывшиеся.
– Так, погоди маленько. Давай полюбуемся, как капитан от смеха давится, лопнет сейчас.
– Товарищ полковник, но Святой кого угодно рассмешит. Весь контингент об этом знает.
– Тогда всё. Проводи его и распорядись там насчёт освобождения от работы и бумаги. Всё равно оставшиеся дни проку от него, как от солдата перед дембелем. А так хоть ода какая-то останется. Знать бы ещё, с чем едят её.

Прошло четыре дня. Тот же кабинет начальника исправительной колонии и те же лица.
– Никому не показывал?
– Да боже упаси.
– А то перепишут ещё и за своё выдадут. Давай сюда.
Святой вынимает из кармана телогрейки скомканную бумажку, сам разворачивает её и кладёт на стол, как и было указано.
– Не лезь к России, успокойся, – читает полковник с выражением. – И не дыши ты на неё поганым ртом. Ещё хочу сказать тебе при том, как говорят у нас на зоне, бойся! – Что это?
– Обращение к Америке.
– И всё?
– Всё.
– Грандиозно! Ты чего-нибудь понял, капитан?
– Понял, товарищ полковник. Это четверостишие такое.
– Точно, – подтверждает Святой. – Ни дня без строчки, как обещал.
– Да я с тобой знаешь, что сделаю за такое фуфло!
– Знаю. Ничего не сделаете. Поздно уже и засмеют ведь. Капитан вон снова хохочет. Да и вы тоже улыбнитесь и дело с концом. Не поэт я никакой. Вот только эти строчки и сочинил вчера. Да и вообще я прошлый раз просто дурака валял, на ходу всё придумывал. И про нимб, и про лампадку, и про серп. И кликуху такую мне ещё в школе дали. Потому, что я слово свататься через я написал.
– А как же сборник стихов в библиотеке?
– Это правда. Тут такая история, гражданин начальник. Когда-то на Арбате я с одним нищим поэтом познакомился. Хотя в поэзии он вообще ни бум-бум. Кстати, на вас чем-то похож, брови такие же хмурые.
– Ну ты посмотри, Святой, у капитана опять рожа улыбается!
– Вы только не наказывайте его. Подчинённых с чувством юмора нельзя понижать в должности.
– Поучи ещё.
– Короче, бабок у этого чмошника не было, а у меня были. Вот я и купил у него право на издание его стихов под своим именем. Правда, редактор честно предупредила, что это не стихи, а муть голубая. Но за деньги у нас любой отстой напечатают. Подумал я тогда, а вдруг пригодится. И надо же, как в лужу глядел.
– Ладно, проехали. А чем ты четыре дня занимался?
– В порядок себя привёл, побрился, помылся, отвальную с кем и как надо организовал.
– Да знаем мы, – замечает капитан.
– Ну, и весточку ещё на волю передал.
– Дочке поповской?
– Ага, как раз. Это же она подставила меня. А отца её религиозного я пальцем не трогал. Он уже лежал на полу кем-то по башке тюкнутый. А я, как дурак, нарисовался там по зову природы. Шерше ля фам, короче. Только фам эта мокрой крысятницей оказалась. Приход в области, а ей в центре Москвы захотелось жить. От отца, который был против, избавилась, денежки молебные присвоила и в столицу перебралась.
– Вот такие шалавы и едут туда. Совсем бабы от рук отбились. А ты как считаешь, капитан?
– Так точно, отбились, товарищ полковник! Не знаешь, как и прибить их обратно.
– Ладно, Святой, проваливай. Сам знаешь куда. На свободу с чистой совестью. А стишок у тебя злой получился, пусть думает.
– Ладно, гражданин начальник, желаю вам на пенсию выйти без происшествий. А помощнику вашему до полковника дослужиться. Только людей зря не обижайте.

* * *


Медвежатник

Было это в начале восьмидесятых минувшего столетия. Окраина большого промышленного города на Урале. Встречаются в трамвае двое: один в чёрном пальто и шляпе, другой – в военной форме. Оказалось, оба росли в одном районе, учились в одном ремесленном училище, но не видели друг друга лет двадцать.
– Слушай, последний раз мне о тебе сообщили, что ты будто в Москву перебрался, москвичом стал, мать твоя тоже уехала, и ни слуху о тебе, ни духу, – это тот, что в военной форме, сказал.
– А я о тебе последний раз узнал, что тебя прямо с танцев на пятнадцать суток запрятали, из бокса попёрли, – а это уже тот сказал, что в пальто и шляпе.
– Всё, выходим здесь. У меня тут служба рядом. Зайдём, я задачу поставлю и поедем ко мне домой. Такую встречу отметить надо. Посидим, повспоминаем.
Тот, что в пальто и шляпе, возражать не стал, и оба, выйдя на остановке, направились к стоящему неподалёку перед высоким забором с колючей проволокой одноэтажному зданию с охранной будкой и табличкой, указывающей номер ИТК.
Зашли. Навстречу две женщины взволнованные. Видно, что просто гражданские сотрудницы.
– Товарищ майор, у нас ЧП. Ключи потеряли.
– Какие ключи?
– От общего сейфа.
– Ну вот, я же говорил, что у вас в одном месте ветер, в другом дым. Ладно, я вот друга детства встретил, а то я б вам сейчас устроил тут. По задницам обеим надавал бы как минимум. Зовите Медвежатника.
Минут через десять в дверь с другой стороны здания в сопровождении охранника вошёл невзрачный такой пожилой мужичок в арестантской одежде.
– Видишь сейф в углу?
– Вижу, обычный конторский ящик.
– А открыть мы его сами без ключа не можем. Так что давай, исполни номер. И побыстрее.
– А досрочку подпишите?
– Я тебе баланду отсрочу на недельку, хочешь? Открывай, говорю!
– Не могу, гражданин начальник, забыл всё.
– Так, дамы, покиньте кабинет, и ты, ефрейтор, тоже. У нас тут сейчас сеанс гипноза будет происходить по восстановлению памяти.
Женщины и охранник вышли. Майор привычными движениями начал расстёгивать портупею.
– Погоди, так нельзя, – остановил его человек в пальто и шляпе. – Дай я ему пару слов на ушко шепну.
Сразу за этим, не дожидаясь разрешения, он подошёл к Медвежатнику и очень тихо сказал ему что-то.
Мужичок мгновенно приободрился, уверенным тоном потребовал отвернуться, пошурудил чего-то там возле сейфа, и дверка открылась.
– Принимайте работу, гражданин начальник. А про досрочку забудьте. Я ни о чём не просил, это шутка такая.
– Ефрейтор, зайди, – крикнул майор. – Забирай его.
Спустя час друзья детства сидели за столом на маленькой кухне в хрущёвском доме и пили водку.
– Так чего ты сказал Медвежатнику, признавайся? Он из блатных, кого попало слушать не будет.
– Да просто попросил по-человечески. Не бери в голову…
Посидели, повспоминали. На прощание обнялись. Догадался начальник колонии для заключённых или нет, что тот, кого он встретил через много лет и кого в гости пригласил, является самым что ни на есть авторитетным вором – неизвестно.
Чего только на Руси не бывает.

* * *


Голова

В просторном кабинете ГУ МВД России по Москве – генерал полиции, полковник из СК, сотрудник ФСБ в штатском, майор с протокольной папкой в руках и капитан со студийной видеокамерой на плече. Напротив стоит пожилой импозантный мужчина лет семидесяти, в дорогом костюме, коротко подстриженный, абсолютно седой, но с крепкой спортивной выправкой и с уверенным спокойным взглядом. Без охраны и без наручников.
– Назовите вашу фамилию, имя и отчество, – обратился к мужчине офицер с папкой.
– Иванов Иван Иванович.
– Скажите, вы являетесь вором в законе?
– Я гражданин Российской Федерации.
– Извольте отвечать прямо на поставленный вопрос, – потребовал полковник из следственного комитета.
– Прямого ответа на кривой вопрос быть не может.
– Тогда спрашиваем так, как записано в уголовном кодексе, – снова заговорил майор. – Вы занимаете высшее положение в преступной иерархии?
– Никакого положения ни в какой епархии я не занимаю. Отвечаю так, потому что знаю, что такое епархия.
– Не надо, Иван Иванович, – вмешался генерал. – Это не смешно. Вы же понимаете, что участвуете в необходимой процедуре.
– А я не шучу, – с серьёзным видом возразил мужчина. – Я просто не понимаю, почему вы не спрашиваете меня, занимаю ли я высшее положение в сообществе голубятников, например. Или в другом объединении людей по интересам, да тех же любителей орхидей. Вы вначале объясните, что это такое преступная иерархия, а потом спрашивайте.
– А мы думали, что ни в каком толковании закона вы не нуждаетесь. Поскольку сами имеете юридическое образование и общаетесь со многими специалистами в этой сфере.
– Именно потому и нуждаюсь. Уж растолкуйте, пожалуйста. Только повразумительнее, как это делали в советские годы. Тогда некоторые рецидивисты признавались по суду особо опасными преступниками с соответствующими негативными последствиями в случае чего. И всё. За сам такой статус людей не сажали. А уж за положение в иерархии тем более, будь ты хоть трижды вором в законе, как вы выражаетесь. Получается, коммунисты грамотнее и гуманнее были.
– Не обращайте внимания, майор, – заметил полковник. – Продолжайте.
– Ваша кличка Голова?
– Нет уж, так не пойдёт, – опять возразил мужчина. – Это кто же, когда и на каком основании признал некие абсолютно неформальные отношения в среде заключённых преступными, а негласно установленную в ней внутреннюю иерархию уголовно наказуемой! Даже теоретически это ни в какие правовые ворота не лезет. Выходит, что уважаемого голубятника или орхидейщика тоже можно закрыть. Стоит только признать иерархию в их среде преступной, а их положение высшим. Хотя преступников среди них вы вряд ли найдёте. А вот в чиновничьей иерархии сколько угодно.
– Так вы будете отвечать на вопросы или нет? – спросил генерал.
– На первый вопрос обязательно отвечу, как надо, а то люди не поймут, – согласился мужчина. – Хотя вы и так давным-давно про меня всё знаете. Я ведь ещё с прошлого века прохожу у вас чуть ли не главным. Только про кличку не надо, майор. Клички собакам дают. Короче, давайте сначала. А ты, капитан, не дрожи и снимай красиво, как в Голливуде.
– Скажите, вы являетесь вором в законе?
– Да, я вор.
– В законе?
– Я всё сказал.
– Нет не всё, – вмешался человек в штатском. – К нам поступили сведения, что в Екатеринбурге…
– Я могу быть свободен, товарищ генерал? – слова фээсбэшника повисли в воздухе, будто он и не произносил их вовсе.
– Пока да. То, что надо, мы зафиксировали.
– Ну, слава богу, хоть я и атеист, – сказал мужчина и направился к выходу.

* * *


КГБ в деле

Прошло полгода со дня гибели жены полковника, который служил в закрытом авиационном городке недалеко от Москвы. Её, заведующую местной сберкассой, сожгли вместе с любовником в деревянном домике на окраине районного центра. Трупы обоих так сильно обгорели, что установить точно, кто есть кто, было почти невозможно. Женщину опознали только по некоторым деталям украшений, одежды и обуви. Кому понадобилось совершить это чудовищное злодеяние, осталось загадкой. Достоверно доказано было лишь то, что это поджог.
– Разрешите прикурить? – обратился к полковнику мужчина в клетчатой шляпе. Прикурил и присел рядом на широкий подоконник первого этажа здания столичного Военторга. – Обратно тоже на электричке? – Полковник молча поднялся и хотел было зайти в магазин, где простаивала в очереди за дефицитными шмотками давняя его подруга Анфиса. – Куда же вы, Роман Алексеевич? – задержал его голос незнакомца. – Нам обязательно надо поговорить.
– О чём? – обернувшись, спросил полковник.
– О том, что на самом деле произошло с вашей женой. Она жива и передаёт вам привет.
– Вы кто и что вам нужно?
– Да вы садитесь. Нам нужны документы по оптическим приборам для вертолётов, которые вы испытываете. Мы знаем, что подлинники в Свердловске, куда вы частенько наведываетесь. Передадите нам копии, и мы вернём вам жену. Любовница ваша будет, естественно, против, но тут уж ничего не поделаешь. Мы знаем, что жену вы любите больше. Тем более, что она вам не изменяла. И дети будут рады чудесному воскрешению мамочки.
– Где она сейчас?
– В Европе, Роман Алексеевич. Куда и вы со временем сможете всей семьёй перебраться, если согласитесь с нами сотрудничать.
– Я подумаю об этом, – произнёс полковник. – Только подумаю. Но при одном условии. Если вы мне расскажите, кто там сгорел в доме?
– Не переживайте, никого живьём мы не сжигали. Подходящие тела мы просто купили в морге. У вас ведь тоже всё продаётся.
– А зачем вообще нужен был этот крематорий?
– Чтобы вашу жену не искали.
– Хорошо. Как с вами связаться?
– Через неделю наш человек сам вас найдёт.

Часа через два после этого разговора на улице директор Военторга передал сотруднику Комитета государственной безопасности записку, в которой некий полковник настаивал на оперативной встрече. Записку принёс в кабинет директора какой-то мальчик, сказав, что об этом попросил его дяденька военный.

Прошла неделя. Встреча с «их человеком» состоялась. А ещё через несколько дней полковник получил приказ срочно выехать в Свердловск для получения очередного экземпляра сверхсекретного изделия. Никто в мире не придумал ещё тогда такую оптическую установку на вертолёты, которая обеспечивала бы точный обзор и фотосъёмку, независимо от манёвра и стрельбы боевой машины. На заводе дополнительно к оборудованию полковнику вручили пакет соответствующей технической документации, чего раньше никогда не делали.

Далее события разворачивались следующим образом. Обмен жены на фотоплёнку с копиями состоялся в парке Горького. По легенде, какую придумали за кордоном на случай явления с того света жены полковника, её похитили, ограбили, избили и бросили в речку. Короче, всё, как в современном кино: ударилась головой, потеряла память, вылечил похожий на лешего знахарь и прочая ахинея.
– Ну, ты молодец, Рома, – похвалила его жена, когда поздно вечером, уложив детей спать и слегка успокоившись, они мирно устроились за столом на кухне. – Я всё время верила в тебя. Настоящий русский полковник Родину не предаёт. А с запиской ты здорово придумал.
– А ты откуда знаешь? – удивился полковник.
– Я всё знаю, – призналась жена. – Я ведь там долго упиралась. А после того, как со мной побеседовал наш человек из британской разведки…
– Погоди, ты же сказала, что была в Амстердаме?
– Правильно, а служба английская. Так вот, когда Гарри, ой, он же просил не называть его, объяснил мне суть операции, я стала делать вид, что устала, хочу домой и на всё согласна.
– Получается, ты была в курсе того, что здесь со мной происходит?
– Конечно, – снисходительно улыбнулась супруга. – Я даже знаю, что тебе какую-то Анфису подсунули для правдоподобия.
«Ну и дела! – воскликнул про себя полковник. – Контора и здесь всё предусмотрела. Невидимый фронт важнее личного. А я-то думаю, куда она исчезла, чертовка, почему больше не звонит и не требует расписаться?»

Контора не только это предусмотрела. В результате операции, разработанной и проведённой агентом Гарри, КГБ получил кучу возможностей и преимуществ. Вскоре жену полковника устроили старшим бухгалтером в Промимпортторг в расчёте на то, что в Амстердаме этим непременно заинтересуются. И не ошиблись. Полковник тоже не остался без дела. Лубянка регулярно получала от него донесения о тайниках, шифрах, связях и прочих шпионских прибамбасах. А документы, благодаря которым он вернул жену, оказались на одну тысячную липовыми. И заключалась эта одна тысячная в маленьких неточностях по монтажу прибора и полировке особого вида стекла, неизбежно приводящих к вибрации и замутнению обзора.
Длилось такое «сотрудничество» с британской разведкой лет пятнадцать. До развала Советского Союза точно. А дальше, не знаю.

* * *


Перстень с трефовым крестом

Живёт Колька с матерью в двухэтажном доме довоенной постройки. Во дворе у него своя голубятня, которую он соорудил сам, как смог. Стоит он возле неё, загоревший, без майки, на ногах сандалии, на голове простенькая тюбетейка. А на плече у него птенец голубя, чёрный с белым хвостом. Нажевав зерна, Колька подкармливает голубёнка прямо изо рта. Птенец жадно и смело подставляет к его лицу клюв за очередной порцией.

Тёплый осенний день. Колька в школьной форме шугает голубей и наблюдает за их полётом. Через какое-то время вся стая дружно опускается на захват голубятни. Но один чёрный голубь с белым хвостом отделяется и садится на плечо своего юного хозяина. Это Цыганок – такое имя придумал ему Колька ещё летом. Мать Цыганка поймал ястреб. Поэтому Колька и вырастил его сам. И теперь, по мнению соседей по дому, взрослый голубь так выражает ему свою благодарность.

Демонстрация в центре города в честь праздника Великого Октября. Колонны школьных коллективов направляются к высокой монументальной трибуне с памятником Ленину напротив здания Горсовета. В одной из колонн идёт Колька. Перед самой трибуной он, расстегнув тёплую куртку, достаёт Цыганка и, когда раздаётся «Да здравствуют пионеры и школьники! Ура, товарищи!», под общее ликование одноклассников выпускает его из рук. Голубь, хлопая крыльями, устремляется в небо над людским потоком.
– А он вернётся домой? – спрашивают наперебой ребята.
– Конечно, – уверенно отвечает Колька. – Через полчаса. А был бы почтовым, минут за десять долетел бы.

Зимний вечер, морозно. Колька один дома.
Стук в дверь. И сразу без приглашения входит пожилая соседка по подъезду, заглядывает на кухню и спрашивает:
– А где мать?
– Папку встречать уехала.
– Из тюрьмы, что ли? – Колька в ответ утвердительно кивает. – Ну, теперь начнётся у вас. Как бы он сразу чего худого не наделал, такие на свободе жить не умеют. Ты, Колька, пример с него не бери, – предостерегает соседка.

В квартиру заходят мать и отец. Колька с удивлением смотрит на то, во что одет отец – серая телогрейка, серая шапка, серые штаны, серые кирзовые сапоги. Отец, крепкого телосложения мужчина, легко приподнимает сына и прижимает к себе. В момент, когда отец обнял его, Колька с незнакомым до этого ощущением почувствовал щетину на небритом отцовском лице и разглядел ещё у него наколку на безымянном пальце левой руки – перстень с трефовым крестом.

Возле сарая в компании каких-то мужиков, пошатываясь, стоит пьяный Колькин отец.
– Сейчас я вам его достану, – говорит он мужикам, подставляя лестницу к крыше сарая, на которой возвышается Колькина голубятня. Спускается он уже с Цыганком и на показ расправляет ему хвост и крылья. – Ну, где вы ещё такого найдёте, чистокровная бабочка. Ящик столичной и он ваш. Так что берите, пока я добрый.
– А почему голубятня без замка? – удивляется один из мужиков.
– А зачем её закрывать, – с ухмылкой отвечает отец Кольки. – Мне сами несут, а не тырят у меня. И ты, если скажу, сам принесёшь сюда всех своих птичек. И водки поставишь, сколько потребую.
Мужики в нерешительности о чём-то шушукаются между собой. По выражению их лиц видно, что они уже окончательно поняли, с кем связались, и что за тип предлагает им купить хорошего голубя.
В это время, вернувшись из школы с полевой сумкой через плечо вместо портфеля, к сараю подбегает Колька.
– Отдай, это же мой голубь, – испуганно просит он отца.
– Да ты кто такой! – возмущается отец, и взгляд его и без того почти всегда угрожающий, становится откровенно свирепым. – Здесь всё моё!
– Ну, пожалуйста, папа, отпусти его, ему же больно.
Колька виснет на руках у отца и пытается освободить Цыганка.
– Пойдём мы, – говорит другой мужик в явном смятении от происходящего.
– Да на, забирай своё сокровище! – кричит пьяный отец и в ярости на глазах у сына, широко размахнувшись, с силой бросает Цыганка на снег. Голова птицы при этом остаётся у отца в сжатой ладони. И опять этот перстень с трефовым крестом.
Колька замирает на мгновение, не веря в то, что произошло, и затем кидается к ещё трепещущему в агонии тельцу голубя.
Мужики быстро и молча уходят.

Утром на кухне протрезвевший отец, нервно погасив папиросу о край батареи, подходит к Кольке, обнимает его и просит прощения:
– Пьяный я был, ничего не помню. Сам же ещё сказал тебе, чтобы голубятню не закрывал. Может, замок и остановил бы меня. Хотя вряд ли. Ну, прости ты меня. Если хочешь, у тебя самые лучшие голуби будут. А хочешь, я научу тебя драться. Пока я жив, ни один фраер тебя не тронет. А потом сам себя защищай. Бей первым ногами, ноги сильнее. А, сграбастают, зубами рви. Никого не жалей и ничего ни у кого не проси. Могу ещё в карты научить играть. В жизни всё пригодиться может.
Колька по-детски плаксиво, вытирая глаза кулаком, всхлипывает и говорит:
– Такого, как Цыганок, больше не будет. Я его за сараем похоронил. Только ямка неглубокая, снега много и земля мёрзлая. Недавно совсем мамка тебя привезла, а ты вон уже чего наделал. Никогда тебе этого не прощу.
Видно, что отец очень переживает, искренне раскаивается, но не знает, как ещё утешить сына.
– Кончай скулить, – снова закурив, говорит отец. – Ты мой сын. А, значит, умный и сильный. Распустил нюни, как баба. Всё, забыли. Марш в туалет, вытри слёзы и высморкайся, как следует.
Через месяц отца снова забрали. И больше Колька никогда его не видел. Сгинул бесследно.

Николаю Сергеевичу уже за восемьдесят. Отца он давно простил, понимая, что не из каждого беспризорника тогда академики получались и не каждому бывшему москвичу въезд в Москву запрещали. Со временем он вспоминал об отце всё реже и реже. А вот перстень с трефовым крестом так и маячит у него перед глазами. Он даже сам хотел когда-то набить себе похожий. Но знающие люди предупредили, что с такой незаконной наколкой без пальца остаться можно.

* * *


Слушается дело

Слушается дело по обвинению некоего гражданина в публичном оскорблении представителей власти. Судья, молодая пышнотелая женщина, похожая на гостеприимную супругу богатого русского помещика, спрашивает у обвиняемого:
– Вы знали об ответственности, предусмотренной уголовным кодексом за такое преступление?
– Догадывался, – отвечает ни на кого из великих писателей не похожий гражданин, седой как лунь, колени согнуты, на трость опирается.
– С учётом того, – продолжает судья, – что в зале присутствует невесть откуда взявшаяся многочисленная публика, прошу вас, прочитайте вслух частушку, которая, по мнению указанного в деле государственного органа, оскорбляет двух известных на всю страну метеорологов. Только фамилии их не называйте, а обозначьте просто буквами.
– Пожалуйста, – говорит обвиняемый и декларирует:

Холода не хилы –
Полный произвол:
Вэ, вэ, вэ – на вилы!
Тэ, тэ, тэ – на кол!

– А теперь объясните, – требует судья, терпеливо выждав, когда публика наконец отхихикается. – Как вам, пожилому образованному человеку, пришло это в голову?
– Да мне много чего приходит, – пожимает плечами старик. – Сидел я тогда дома, в Переделкине, мороз жуткий, помните месяц назад, на улицу не выйдешь, вот и сочинил такую невинную частушку. И тут же выложил её в интернет. А почему бы и нет. Дураку ведь понятно, что замечательные наши метеорологи ни при чём. Они, что ли, виноваты в плохой погоде. И наказание для них нарочито средневековое, для смеха придуманное. А вообще, ваша честь, должен заметить, без лишней скромности, что частушки мои и басни давно уже живут своей жизнью независимо от меня. С ними артисты на видео и по телевизору выступают, на разных сайтах их предостаточно. А по басням моим даже экзамены сдают в учебных заведениях и при поступлении в театральные институты. И никто никогда за много лет ни разу не обиделся на мои шутки и сатиру.
– Суду известно об этом, – подтверждает судья. – У нас была возможность подготовиться к делу. – И удаляется в совещательную комнату, едва не зацепившись широкой мантией за дверную ручку.
Через полчаса судья возникает снова и оглашает постановление:
– В связи с полным отсутствием чувства юмора у отдельных сотрудников государственного органа уголовное дело в отношении автора частушки про Вэ, вэ, вэ и Тэ, тэ, тэ прекратить.

* * *


Топорик Раскольникова

Пришёл Раскольников к старухе-процентщице, чтобы убить её. А она и говорит ему, кряхтя и кашляя:
– Ты топорик-то положи на комод, чего ты его держишь под пальто. Ты же не царь Пётр и не мужик, чтобы с топором ходить. Уронишь ещё на ногу себе. Я ведь всё равно знаю, зачем ты пришёл.
– Ну, коли знаете, тогда я лучше его обратно за дверь в каморку к дворнику положу, – тихо произнёс Раскольников. – Я его и в самом деле едва держу, не ел ничего уже несколько дней. Вчера, правда, один банан откушал.
– Нет, – решительно возразила Алёна Ивановна, – Положи топорик аккуратненько на комод. И никого вообще убивать не надо. Ни меня, ни Лизавету.
– Ой, спасибо, бабушка! – обрадовался Раскольников. – А то я и вас и себя загубил бы, проверяя, тварь ли я дрожащая или право имею.
– Какая я тебе бабушка! – возмутилась несостоявшаяся жертва. – Я ещё даже не на пенсии. Ждала, что в пятьдесят пять выйду, так нет, не получается, до шестидесяти теперь тянуть надо. Как овдовела, так на проценты и живу. Тебе вот по блату процентов десять могу скинуть.
– На что?
– Квартира нужна?
– Ещё как нужна, Алёнушка Ивановна! – взмолился Раскольников. – Главное, помочь некому. Мать у меня давно пенсионерка и сама чуть милостыни не просит. Сестра, кандидат наук, в гувернантках таскается. А я на Сонечке жениться хочу. Ну не ехать же мне на Дальний Восток, где обещают бесплатно гектар земли дать.
– В ипотеку пойдёшь? – сверкнув хитрыми глазёнками, спросила жадная процентщица. – Нехристи в банке тебе ничего не дадут, ты безработный, а я дам. Без справки о доходах и поручительства.
– А просто в рассрочку без процентов и закладной нельзя? – поинтересовался Раскольников. – Вроде как по знакомству. Тогда бы вы мне действительно помогли. А так грабёж и вымогательство получается.
– Нельзя, – прошипела Алёна Ивановна. – Я же частница и без процентов помру. Пусть государство тебе помогает, это его забота. А я никого любить не обязана и сама зарабатывать не хочу. Для меня вы все, голодранцы, источник наживы. И притворяться добренькой я не собираюсь.
– Ладно, – обречённо вздохнул автор безумной идеи очищения общества от ненужных людей. – Уж лучше в ипотеку, чем на каторгу.
– Да, выбор у всякой твари маленький, и прав почти никаких, – откинув назад жиденькую косичку, глубокомысленно заключила молодая ещё по нынешним временам старуха. – Двадцать пять процентов по году на сорок пять лет, как раз до моего столетия. Устроит?
– Устроит, – согласился Раскольников, почувствовав лёгкую дрожь от предлагаемых условий. – Деваться мне так и так некуда.
– Тогда пиши расписку, – и Алёна Ивановна полезла в верхний ящик комода за бумагой. – А топорик с отпечатками твоих пальчиков я в Лондон на аукцион свезу.

* * *


Карл Маркс и семечки

Москва, 2000 год, конец сентября. Запущенный дворик между хрущёвками. К открытому подъезду торопливо подошла ладненькая старушка в голубой косынке. А на лавочке сбоку сидит дед с ухоженной бородой и усиками.
– Передохни тут маленько, – предложил он ей. – Откуда такая заполошная?
– С остановки трамвайной, – ответила соседка, присела рядом и живо запричитала. – Ой, что было, что было! Как же они лупцевали друг друга! Семечки мои раскидали и давай драться!
– Да кто они-то?
– Бандиты проклятые. Вчера одни пришли, сказали, нам платить будешь за то, что семечками на нашей остановке торгуешь. Сегодня другие пришли и то же самое говорят, стращают ещё. Только уйти хотели, так первые заявились и как давай меж собой собачиться, мат-перемат, глазищами зыркают, кулачищами машут, стаканчик разбили, а я бежать. Жалко, мешок там оставила.
– Э-э-х, прав был, Карл Маркс, – произнёс сосед обречённо. – Учили нас, дураков, учили научному коммунизму, а мы всё не верили и понимать не хотели. На том и стоит капитализм, чтобы народ обдирать. За такую обдираловку они кому угодно глотку перегрызут. Какая там драка на остановке, они и настоящую войну замутить могут, хоть у себя, хоть между странами. А мы для них кто, те же семечки, пнут по мешку и рассыпят, как мусор.
– Пойду я, – вздохнула старушка. – Таблетки от давления принять надо.

* * *


Всё по блату

Январь. Утро. Звонок в квартиру. Карзуев открывает дверь и видит полицейского.
– Здравия желаю! – говорит молоденький лейтенант и представляется. – Я ваш новый участковый. А вы Никита?
– Так точно.
– Вам повестка.
Карзуев, не закрывая дверь, читает вслух – явиться в отдел МВД России по Восточному административному округу... и спрашивает:
– А в качестве кого и когда?
– Не могу знать, – отвечает участковый. – А явиться вы можете в удобное для вас время, так и велели передать.
– Ладно, – говорит Карзуев. – Зайду сегодня после работы. Но не раньше шести.

Карзуев в здании полиции по указанному адресу. Из комнаты дежурного навстречу ему выходит подполковник и протягивает для приветствия руку. Карзуев с явным недоумением всматривается в его лицо.
– Да я это я, – улыбается подполковник. – Дядька твой, дядя Серёжа, если помнишь. Меня недавно в Москву перевели.
– Теперь вспомнил, – говорит Карзуев. – Вы к нам лет десять назад из Новосибирска приезжали. Тогда здравствуйте! Не знаю, как и обращаться.
– Давай без церемоний, – предлагает подполковник и садится вместе с племянником на диван в комнате дежурного. – Это я тебя вызвал. Захотелось от тебя самого узнать, как живёшь, чем занимаешься? Хорошо, что ты сегодня зашёл, я как раз сам дежурю, больше некому. Все в разъездах и на заданиях, время сейчас такое в столице. Ну, рассказывай.
– А чего рассказывать, – пожимает плечами Карзуев. – В армии отслужил, образование получил, жены и детей нет. Всё.
– Да, очень содержательно, – с ухмылкой подытоживает дядька. – А я ведь тебя не просто так пригласил. Я позвонил сестре, и она доложили, что ты юридический окончил, а по специальности не работаешь. Вот я и решил предложить тебе работу у нас.
– По блату, что ли?
– По-родственному, – уточнил подполковник. – Офицерское звание и капитанскую должность я тебе гарантирую. Ну, как?
– Премного благодарен, но вынужден отказаться, – не задумываясь, отвечает Карзуев. – Нет, правда, спасибо, но согласиться никак не могу.
– Почему?
– Характер у меня не для органов.
– Что ты имеешь в виду?
– Дерусь часто. Да ещё здоровый, как бык, сами видите. Говорю вам об этом, как человеку закона. Нельзя мне оружие доверять. Тем более по блату. Вам же потом за меня отвечать придётся.
– Ты серьёзно или прикалываешься?
– Серьёзно, конечно. Из армии пришёл, мать плачет. От радости, говорит, что ты там никого не прибил. Так что вы уж как-нибудь без меня искореняйте.
В это время по рации сообщают о происшествии. Рация работает с помехами и непонятно, то ли ограбили, то ли ранили кого-то в каком-то магазине.
– Извини, мне на выезд, – внимательно ещё раз прослушав оперативную информацию, говорит подполковник, быстро поднимается этажом выше, тут же возвращается с девушкой в погонах, усаживает её на место дежурного и приказывает: – Остаёшься за меня, будь постоянно на связи.
– Может, поможешь, Никита? – просит он племянника уже на улице. – Поедем со мной. Сам же признался, что подраться любишь.
– Неохота, дядя Серёжа, – отказывается Карзуев. – А что за магазин?
– Супермаркет на Вешняковской.
– О-о, тогда поедем. У меня там знакомая директором работает, учились вместе. Снабжает меня иногда чем-нибудь вкусненьким. Тоже по блату.

У входа в супермаркет, ёжась в норковой шубе, стоит красивая молодая женщина. Видно, что появление Карзуева, выскочившего из полицейской машины, её весьма озадачило.
– Потом объясню, – говорит ей Карзуев и спрашивает. – Где они?
– Только что убежали, – отвечает она. – Наш охранник сам хотел задержать их, но их трое, они ранили его и убежали.
– Куда убежали? – опять спрашивает Карзуев.
– Вон туда, к тем домам и гаражам, – суматошно и наперебой указывают стоящие рядом сотрудницы.

Карзуев и подполковник бегут по натоптанной в снегу дорожке. Родственник бежит медленнее и отстаёт.
– Возьми хотя бы одного, – кричит он вырвавшемуся вперёд племяннику и на ходу вынимает из кобуры пистолет.
– Возьму, – обещает Карзуев и ускоряет бег. – Куда они денутся!
Забежав за гаражи, он первым видит бандитов. Перед жилыми домами они разделяются, один из них бежит вдоль пятиэтажки. Карзуев устремляется за ним, а подполковник за теми двумя, что свернули направо, в сторону какого-то длинного забора. Карзуев догоняет бандита и сбивает его с ног. Тот падает, шапка при этом с него слетает, и он сильно ударяется головой о тротуар. Карзуев наклоняется над ним и под ярким светом фонаря узнаёт в нём Важену. Карзуев шлёпает его по щекам, чтобы привести в чувство, но бесполезно. В этот момент слышится выстрел. Карзуев затаскивает Важену в подъезд, укладывает его под лестницу и устремляется на звук выстрела.
Прибежав к забору, он видит, как дядька держит двоих других бандитов под прицелом.
– Извините, не догнал, – обманывает Карзуев. – Как сквозь землю провалился.
– Ничего, – говорит подполковник. – И его возьмём.
Вместе они отводят задержанных к супермаркету и передают их примчавшемуся наряду.
– Обратно со мной поедешь?
– Поздно уже, – отказывается Карзуев. – И отсюда домой ближе.
– Тогда спасибо, – благодарит подполковник. – А я ещё здесь побуду.

Попрощавшись с дядькой, Карзуев возвращается к дому, возле которого он догнал Важену. И видит, что тот сидит на ступеньке лестницы, тихо стонет и качает головой. Видно, что он не пришёл ещё в нормальное состояние после падения.
– А-а, так это ты меня сцапал, – глядя на Карзуева и узнав его, произносит Важена. – Я всегда знал, что ты легавым заделаешься. Ну, и куда ты сейчас меня потащишь, в мусарню свою?
– Ошибаешься, – говорит Карзуев. – В гости домой к себе пригласить хочу. Для того и поймал.
– Ни хрена себе, приглашение! Чуть башку не отшиб.
– Вот и пойдём, полечим её.
– Блатные с ментами не пьют.
– Да не мент я! Случайно получилось, родственник попросил.
Карзуев помогает Важене подняться, и они уходят.

Зайдя в квартиру, Карзуев знакомит с Важеной мать:
– Вот, мама, это друг, с которым мы в детстве рядом жили, через пару домов. Пожалуйста, приготовь нам чего-нибудь на закуску. А выпить есть у нас?
– Нет, – отвечает мать. – После Нового года ничего не осталось. А как хоть зовут твоего друга?
– Как тебя зовут? – спрашивает Карзуев. – В ответ Важена молча закатывает глаза, будто вспоминает своё имя и делает вид, что не может вспомнить. – Ладно, мама, не обращай внимания, он сегодня головой ушибся. На память, видать, подействовало.
– Но ты-то помнишь, как его зовут?
– Его зовут Важена.
– А с твоей головой всё в порядке, сынок? – интересуется мать. – И ты действительно знаешь, кого домой к себе привёл?
– Знаю, мама, знаю. Просто что-то в душе ёкнуло, когда его встретил. Посидеть, поговорить захотелось.
– Ну, смотри, – предупреждает мать и уходит на кухню.
Карзуев заводит Важену в свою комнату и усаживает его в кресло.
– Подожди тут. А я пока за бутылкой сгоняю. Помнишь, как джин пили и с кусковскими дрались?

Важена один в комнате. Не сидит, а встаёт, щурится, сплёвывает и начинает осматривать её. Шарит по полкам, перебирает книги, заглядывает в ящики письменного стола… и незаметно для матери друга детства выходит из квартиры.

Сто сорок тысяч рублей, какие Карзуев копил-копил полгода на новенький компьютер, исчезли.

Следующим утром.
– Мам, а у тебя есть телефон дяди Серёжи?
– А зачем он тебе?
– Да он мне работу предложил…

* * *


Иван

Солнечный майский день. Иван отрабатывает свои приёмы. Бьёт по висящему на воротах гаража старому матрасу. Боевая стойка, удары и имитация ударов у Ивана совсем не похожи на элементы спортивных единоборств. То, что и как он делает, больше похоже на драку, в которой с его стороны расчётливая агрессия и жестокость. Видно, как Иван сосредоточенно настраивается на схватку и с какой-то буйной остервенелостью нападает на воображаемого противника. Всё это действо повторяется несколько раз и заканчивается тем, что он срывает матрас с ворот, высоко подпрыгивает и втаптывает его в землю.

Тёплый летний вечер. Старый заросший сквер. На скамейке человек пять разновозрастных мужиков, не обращая внимания на прохожих, распивают спиртное, громко сквернословят и швыряют мусор в кусты.
– Ку-ку, граждане алкоголики и хулиганы! – подойдя ближе, задиристо обращается к ним Иван. – Быстренько всё убрали за собой и свалили отсюда.
Самый здоровый из мужиков первым поддаётся на провокацию.
– Не понял, – удивляется он. – Чего тебе надо?
– Чтобы вы ушли отсюда и чтобы я ваших рож здесь больше не видел.
– А если не уйдём? – спрашивает мужик.
– Да куда вы денетесь, козлы вонючие! – ухмыляется Иван.
Такой дерзости и таких обидных слов этот самый большой мужик уже не выдерживает и бесшабашно нападает на Ивана. Но тот сшибает его с ног одним ударом. Другие мужики тоже с хмельным азартом набрасываются на Ивана. Один из них при этом успевает даже разбить пустую бутылку о край скамейки и вооружиться розочкой. Однако такая стычка с добровольным блюстителем порядка заканчивается для них очень плохо. Издавая протяжные стоны и корчась от боли, все они валяются на земле, в том числе и тот, что с разбитой бутылкой в руке.

Иван в том же сквере, сидит на той же скамейке, возле которой пару месяцев назад он расправился с пьяной компанией. Вдруг за высокими кустарниками раздаётся хриплый мужской голос.
– Ну что, мент, вот и встретились, – говорит кто-то кому-то. – А ты думал, что мы забыли про тебя.
Иван встаёт, пробирается между кустами и видит, как двое взрослых парней, один из них с ножом, стоят напротив мужчины лет тридцати пяти или чуть старше.
– Эй, как вас там, ку-ку! – бодрым голосом окликает всех Иван и намеренно оказывается между противниками.
– Интересно, блин, двое на одного, – шутливым тоном замечает Иван. – Может, просто поиграем. Я, когда к бабушке приезжал, так мы там с пацанами землю делили. Ножичек в круг втыкали и нарезали её, как пиццу.
– Ты чё буровишь, баклан! – угрожающе сплюнув, возмущается тот, что с ножом, и начинает двигаться на Ивана.
– Ох, и не повезло же вам сегодня, – произносит Иван, слегка приседает, выставляет перед собой руки и сам с устрашающим прищуром делает шаг навстречу вооруженному бандиту. Тот, которого назвали ментом, заходит при этом сбоку с явным желанием предпринять какие-то совместные действия.
– Не лезь! – приказывает Иван. – Беги или встань за дерево и не дёргайся. Я сам справлюсь.
Произнеся последнее слово, Иван внезапно подбирает с земли горсть трухи, кидает её в лицо противнику, а сам резко пинает его в пах и следом со всего маха в голову. После этого он стремительно отскакивает в сторону, точно за спину второму бандиту, хватает его за шею, валит на землю и также дважды сильно пинает по нему. Затем Иван снова поворачивается к первому и предпринимает попытку нанести ещё удар. Но тот, кого он так решительно и смело бросился защищать, останавливает его.
– Хватит с них, а то забьёшь до смерти. – Сказав это, он вынимает из кармана удостоверение и представляется: – Старший инспектор уголовного розыска. – А тебя как зовут? Только не ври, всё равно ведь узнаю.
– Иван.
– Спасибо тебе, Ваня, конечно! А не слишком ли ты постарался? Как бы их вместо изолятора в больницу не пришлось везти.
– А чего их жалеть, – говорит Иван. – Не ты их, так они тебя.
– Логично, – соглашается настоящий блюститель порядка. – Они, видимо, решили отомстить мне или натравил кто. Вот и выследили меня здесь. А я ведь тоже забрёл сюда не просто так, а чтобы выяснить, кто же тут людей систематически избивает. И теперь я догадываюсь, кто.
– Не систематически, а иногда, – уточняет Иван. – И не избиваю, а тренируюсь.
– Да разве можно так на людях тренироваться!
– Можно, – возражает Иван. – Потому, что это не люди. Давить их надо, как тараканов. У меня вот сестрёнка в первый класс пошла, отца нет, и я боюсь за неё. Каких-то уродов, наркоманов, педофилов полно, а полицейских не видно. Я, например, за полгода ни одного у нас в Кузьминках не встретил. Вот и приходится за вас дерьмо разгребать. Без званий и без оружия.
– Да ты сам, как оружие. Поэтому предупреждаю, если ещё раз придёшь сюда вот так потренироваться, то я как пить дать арестую тебя.
– Ещё одного раза точно не будет, – обещает Иван. – Пока не будет. У меня повестка дома лежит, на днях в армию забирают.
– Тогда всё, вопросов больше нет. А то эти, смотрю, зашевелились. – И старший инспектор уголовного розыска подаёт Ивану на прощание руку. – Желаю отслужить достойно. И не забирают, а призывают.
– Ладно, учту, – улыбается Иван. – До свидания! Но я обязательно вернусь.

Через год Иван вернулся, и они снова встретились. Только теперь уже сотрудник полиции бросился на помощь своему спасителю, узнав случайно, что тот явился без спроса на какое-то сборище экстремистов, разгромил там всё в пух и прах, обозвал всех вонючими козлами, ещё уродами, ультрой и контрой, попинал кого-то, чем напрочь нечаянно расстроил секретную операцию фээсбэшников и навлёк на себя их суровый гнев. Бывает же! Пришлось договариваться.

* * *


Подержи, Люся

Случилось это в начале девяностых на Патриках, сам всё видел. Поздно вечером идут мимо входа в ресторан ну очень приличного вида старичок со старушкой. И в этот самый момент вываливаются из дверей два пьяных амбала в кожаных куртках. И давай дурашливо за старичков этих цепляться, вешаются на них, обхватывают, будто приятелей закадычных. Да ещё матюкаются и ржут при этом, как последние отморозки. Шляпку с головы старушки сорвали, причёску ей растрепали. Тогда старик, сильно оттолкнув обоих в сторону, снял очки, вынул оба зубных протеза, сказал жене «Подержи, Люся» и так отметелил этих амбалов, что я до сих пор гадаю, выжили они или нет.

* * *


Ножичек

Заканчивается судебное разбирательство уголовного дела по факту убийства в небольшом лесном массиве рядом с жилыми домами на окраине Москвы сорокалетнего мужчины, нигде не работающего, ранее судимого, алкаша и дебошира. В зале заседания, уже в качестве публики, три бывших свидетельницы – жена обвиняемого, соседка по этажу и консьержка. Последнее слово предоставляется подсудимому.
– Ваша честь, – обратился обвиняемый к судье, монументально красивой женщине с проницательным взглядом. – Я постараюсь коротко, по существу и по пунктам. Первое. Пусть я всю жизнь до пенсии проработал учителем в школе, к правоохранительным органам отношения не имею, но всё равно не могу понять такой юридический казус. Почему единственное, чем доказывается в деле моя вина, это мой маленький складной ножичек, с которым мы с женой иногда ходим за грибами? Которых, кстати, всё меньше и меньше, а в этом году вообще почти не было. Никто так и не ответил мне на вопрос, являюсь ли я идиотом, если я как бы вначале убил этим ножичком, а потом сам же аккуратненько положил его рядом с трупом? Кроме того, я много раз спрашивал следователя и просил адвоката выпытать это, а каким образом почти мгновенно после обнаружения трупа, дознаватель прямо из лесочка явился именно ко мне и предъявил мне мой ножичек? На нём что, моя фамилия и адрес имеются, или он действует как навигатор? Второе. В деле фигурируют отпечатки моих пальцев на ножичке. Правильно, потому что он мой, и я признал его своим. Хотя, если бы я, не дай бог, убил кого-то, то отпечатков, как и самого ножичка, я бы не оставил. И жене своей наказал бы ни за что не признавать этот ножичек нашим. Но вопрос даже не в этом, а в том, как и когда эти отпечатки появились на ножичке? Человек в штатском пришёл, представился дознавателем и, ничего не сказав про убийство, достал из кармана ножичек, дал мне его в руки, спросил, мой или нет, потом забрал его у меня, положил в пакетик и сообщил о страшном происшествии. Такой способ получения доказательств явно смахивает как минимум на должностной подлог. Третье. В материалах дела нет даже намёка на объяснение того, а зачем вообще мне понадобилось убивать этого своего соседа с верхнего этажа? Да, он часто выпивал, матом ругался, во дворе скандалы устраивал. Да, он громко включал музыку. Да, дома у него собиралась пьяная компания. Да, я жаловался, что он спать не даёт. Но убивать, чтобы остаток дней своих провести в колонии, извините. Мне восемьдесят лет, но деменции у меня пока нет, можете не сомневаться. В одном этом соседе проблема, что ли. Его не будет, другой такой же поселится. Или многодетная семья. Или мастер какой-нибудь в обнимку с дрелью. Идеальной тишины в многоквартирном панельном доме всё равно не добиться. Все шумят. Так что теперь, во всех подряд перочинным ножичком тыкать. Четвёртое. Следователь уверен, что я просто взял и потерял ножичек. Но как это вообще могло быть? Убийство произошло днём, всё видно, и вдруг окровавленный нож незаметно для преступника падает рядом с телом. Так, что ли? Ну кто ж оставляет такую улику. Я рассказывал и следователю и так называемому государственному защитнику, что убиенный с сомнительными дружками своими спускался на этаж ниже и заходил к нам в квартиру пару раз, чтобы удостовериться в издаваемом его аппаратурой громком звуке с потолка. И соседка подтвердила это. Ему казалось, что мы с супругой просто вредные и всё придумываем. Сам он при этом проходил в комнату, стоял, прислушивался, а дружки его в коридоре околачивались, где у нас в тумбочке или на ней, возможно, этот самый ножичек лежал и ключ от квартиры. В это время можно было слепок ключа сделать или просто изучить замок в нашей входной двери, чтобы прикинуть, какие примерно отмычки нужны для его открытия. А потом изобретательно воспользоваться этим. Я объяснял и готов сто раз повторить, что понятия не имею, как мой ножичек исчез из квартиры. Пятое. В деле нет ни одной страницы с характеристикой личности соседа. Про меня всё написано, заслуженный, не имел, не привлекался. А про него ничего нет. А ведь он был весь в долгах, между прочим. У него только за коммуналку задолженность на сегодня в полмиллиона. Помимо этого, он сам жаловался, что на него коллекторы недавно наехали за какой-то долг в несколько миллионов. Ещё и банк какой-то от него чего-то требовал. По словам консьержки, сотрудники этого банка несколько раз приходили к нему с какими-то бумагами, но не заставали его дома. Плюс у него была вражда с бывшей женой из-за квартиры. Она вроде как хотела продать её, а он был против. Да и квартира, оказывается, у него была под залогом. Короче, зная о моих жалобах на него, меня могли элементарно подставить. Именно эта версия и является, на мой взгляд, самой правдоподобной. Однако ни следователя, ни защитника она нисколько не заинтересовала, и ничего в этом направлении сделано не было. Ровным счётом ничего. Ни по кругу общения убитого соседа, ни по возможным конфликтам его с другими людьми, ни по семейным дрязгам. А ведь на трупе, как сам же следователь и проговорился, имеются явные следы борьбы. Возможно, соседа вначале избили до бесчувствия, а потом нанесли точный удар моим ножичком? Хотя что это за удар, если сам этот ножичек вместе с ручкой чуть длиннее спичечного коробка будет. Шестое. Никак не учтены и такие два важных обстоятельства. Убийство было совершено примерно в обед. А я вообще в этот день до позднего вечера не выходил из дома. Консьержка и устно это подтвердила, и на записях видеонаблюдения у неё в каморке не зафиксированы мои передвижения по подъезду. За грибочками мы ещё раньше перестали ходить. И ничего не сказано также о том, что отношения между мною и убитым были в целом вполне нормальными. Когда он не пил и не шумел, то мы спокойно и по-людски общались. Я даже как-то помог ему в ванной течь устранить, а он помог мне козырёк над лоджией прикрепить. Я только просил его не шуметь и всё. Ну на кой чёрт, извините, мне убивать-то его понадобилось? В чём тут логика и умысел? Наоборот, мне даже жалко его было, неприкаянным он каким-то был. Я знаю, что по закону я не ограничен во времени и могу говорить до того момента, пока не выражу все свои мысли. Главные свои мысли я уже выразил и заявляю, что не согласен с предъявленным мне обвинением, считаю его абсолютно надуманным и предвзятым. Сам по себе перочинный ножичек не может являться достаточным доказательством. Раньше так нерадиво и с таким равнодушием к судьбе человека не работали. Я имею в виду молодого следователя и такого же молодого адвоката, которого мне подсунули бесплатно. То ли их плохо обучали, то ли они чей-то заказ исполняли, то ли без взяток уже вообще ничего толком не делается. А совесть где? Сляпали всё за месяц и довольны. Подумали, наверно, старик своё пожил, не жалко, пусть за колючей проволокой подыхает.
– Всё у вас? – спросила судья у подсудимого и, получив утвердительный ответ, добавила. – Суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора.
Оглашение приговора состоялось, как и было объявлено, ровно через час. В резолютивной части было чётко указано: признать подсудимого невиновным в связи с его непричастностью к совершению преступления.

* * *


Приговор за топор

Просто посидел с топором в приёмной – и три года лишения свободы.
Это я об одном случае, который произошёл несколько лет назад в Московской области. Иван Денисович, дремучий мужичок пенсионного возраста, пастух, не получил в который раз подряд зарплату, выпил самогонки по такому обидному случаю, облачился в драную телогрейку, взял топор и пошёл разбираться с местным предпринимателем-животноводом.
Пришёл в контору, работодатель в отъезде, тётки успокоили пьяного земляка, от души посмеялись над ним, чаем попотчевали. Он поворчал, посопел и побрёл домой отсыпаться.
На суде, в райцентре, предоставленный государством адвокат из Москвы, такой же, впрочем, с виду никчёмный мужичонка в мятом галстуке, неуверенно попросил вызвать на слушание дела хотя бы одного свидетеля и самого заявителя, выполняющего, по мнению руководства района, очень важную социальную и служебную деятельность в глухой деревне.
– Вы в своём уме! – сурово отреагировала на просьбу адвоката судья, болезненно полная женщина с невыразительным взглядом. – Представляете, сколько им до нас ехать, часа полтора, не меньше.
И немедленно вынесла приговор. Иван Денисович ничего не понял и снова, в спину тяжело и горделиво удаляющейся даме в судейской мантии, стал бормотать что-то про непослушных коров.
Всего времени от начала этого судебного заседания и до его окончания ушло минут десять – суд ведь у нас самый гуманный в мире, зачем зря человека мучить.

* * *


Допрос

В кабинете отдела полиции Китай-город двое, молодой полицейский и пьяный гражданин пожилого возраста.
– Ну что, мужик, давай поговорим?
– Давайте, только сначала выпьем.
– Нет, давай поговорим, а потом выпьем, может быть.
– Да кто же так в Москве работает?
– Я так работаю.
– А наоборот не пробовали?
– Не твоё дело.
– А, если не моё, чего тогда говорить?
– Для протокола.
– Так вы писать будете?
– Буду.
– Ну, пишите.
– Итак, что ты сказал потерпевшим?
– Сказал, что мужик сказал-мужик выпил.
– А потом?
– Сказал, что мужик выпил-мужик сказал.
– И что ты сказал?
– Сказал, что все говорят.
– А что все говорят?
– А то вы не знаете.
– Не знаю.
– Сказал, что они говорят.
– Кто они?
– Мужики.
– Какие мужики?
– Которые говорят, что мужик сказал-мужик выпил.
– А потом мужик выпил-мужик сказал, так что ли?
– Так точно.
– Ты уже это говорил.
– И ещё скажу.
– А я ещё раз спрашиваю, что ты сказал потерпевшим?
– А то вы не знаете.
– Не знаю, скажи.
– Так я же уже сказал.
– Да что ты сказал-то?
– Давайте выпьем, потом скажу.
– А без выпивки не скажешь?
– Не скажу.
– А что я в протокол должен записать?
– Не знаю. Я уже столько наговорил, а вы не пишете.
– А чего писать-то, хрыч старый?
– Это вы уже сами должны знать.
– Что я должен знать?
– А вы не понимаете?
– Не понимаю.
– А поговорить хотите?
– Хочу.
– Ну вот, когда работать научитесь, тогда и поговорим.
На том допрос и закончился.

* * *


Убийство в Большом театре

Лихие девяностые. Трое молодых рэкетиров требуют деньги у пожилого коммерсанта. Это такое кино смотрит по телевизору Анжела. Вдруг звонок по смартфону мужа, который греется в ванне. Уверяет, что горячая вода для сосудов полезна и думать помогает. Анжела берёт аппарат и, не отрываясь от экрана телевизора, говорит:
– Слушаю.
– Кто это?
– А вы кто?
– Соломон Кавалерия.
– И что вам надо?
– Позовите Михаила.
«Ага, сейчас, – взволнованно подумала Анжела. – Разбежался. Это точно те кавказцы, которые наехали на Мишину фирму».
– Его нет, – стараясь не выдавать испуг, соврала она.
– Передайте ему, когда появится, что звонил Соломон Кавалерия.
«Ну, надо же, с кем связался, – снова подумала Анжела. – Имя-то какое-то подозрительное, а фамилия вообще бандитская».
– Не передам.
– Почему?
– А он умер.
– Давно?
– Похоронили уже.
– Где?
– На Новодевичьем кладбище, – вспомнив первое попавшееся, ответила Анжела.
– Большой человек, однако, сочувствую, – произнёс собеседник и отключился.
– Звонил кто-то? – выйдя из ванной, спросил муж, здоровенный такой тридцатилетний бугай, бывший боксёр, чемпион. Только чего Анжела сказать точно не смогла бы, путает постоянно.
– Звонил какой-то Соломон Кавалерия, – не хотела, а всё равно проговорилась Анжела.
– А кто это?
– Тебе лучше знать, – продолжая смотреть телевизор, ответила Анжела. – Ты же постоянно вляпываешься в разные истории.
– В какие ещё истории?
– А вчера что ты рассказывал про кавказцев?
– То, что они приехали. И мы вместе будем создавать новый бойцовский клуб. А при чём здесь это?
– При том, что себя не жалко, так меня пожалей.
– Ну, началось. Так, я не вижу последний номер, – взяв свой смартфон, сказал Михаил. – Надо перезвонить и спросить, кто же это такой Соломон Кавалерия.
– Не надо.
– Почему?
– Наверняка бандит какой-нибудь.
– У тебя все бандиты. И я бандит. Смотришь ерунду всякую. Где номер-то?
– А я удалила его, – призналась Анжела и, чтобы не нарваться на скандал из-за этого, решила тут же поменять тему разговора. – Ты лучше скажи, когда в Большой театр меня сводишь? Сколько я могу напоминать об этом! Я же говорила тебе, что ни разу там не была.
– Обязательно свожу, не беспокойся. Вот как раз насчёт билетов из мэрии должны позвонить. Специально для тебя заказал лучшие места в партере. В кассе на них билеты не купишь.
Но никто из мэрии Михаилу не позвонил. Ни через день, ни через неделю, ни потом. Неудобно, но Михаил всё же решил сам позвонить новому знакомому, чиновнику по спортивным делам, который и обещал достать билеты в Большой.
– А мне сказали, ты умер, – удивился этот самый знакомый, тоже бывший боксёр.
– Это кто такое сказал! – в свою очередь удивился Михаил.
– Жена твоя, наверно, если ты женат. Я позвонил, хотел билеты тебе передать, а она сказала, что тебя уже похоронили.
– А как ты назвал себя, когда позвонил?
– Как есть, так и назвал, Соломко Валерий. А что?
– Так это ты, оказывается, Соломон Кавалерия?
– Не понял.
– Да это ей так послышалось
– А зачем она придумала, что ты умер?
– Да ей всё бандиты мерещатся. Извини, что так получилось. Но от билетов мы не отказываемся.
– Теперь только через месяц, дорогой, не раньше.
Вечером Анжела спросила мужа:
– Когда в Большой театр пойдём?
– А театр закрыли на месяц, – с невозмутимым выражением лица ответил Михаил. – В связи с убийством. Представляешь, какой-то солист балета прыгал-прыгал по сцене, потом достал пистолет из бандажа, это такие обтягивающие трусики, и выстрелил в первый ряд прямо во время спектакля.
– А как он туда пистолет-то засунул?
– Потом покажу. А тебя только это интересует, а кого убили тебе не интересно?
– Ну, и кого же?
– А помнишь, мужик звонил, меня спрашивал?
– Соломон Кавалерия, что ли?
– Его самого.
– А за что?
– А чтобы чужих жён не отвлекал, когда они телевизор смотрят.
– Ну и правильно! – решительно заявила Анжела. – Туда ему и дорога, бандит несчастный.

* * *


И снова об уголовниках

Вчера прочитал на Мосленте в интернете следующий материал (привожу его почти дословно, убрал только имя и фамилию женщины): «Полиция заинтересовалась призывавшей вернуть СССР пенсионеркой. 71-летняя жительница Подмосковья стала фигуранткой уголовного дела из-за того, что в своих стримах в сети обращалась к фолловерам с целью мобилизовать их ради восстановления Советского Союза. Об этом пишет Телеграм-канал «Осторожно, новости». Пенсионерка ведет канал на Ютуб, где и проходила агитационная трансляция, к которой подключились также и другие энтузиасты, одним из которых стал 55-летний мужчина из Иркутска. Он обратился к неким ополченцам СССР, призвал их объединиться, вступить в ряды народной армии, восстановить Союз и отстоять его территории. Сотрудники Главного управления по противодействию экстремизму МВД России заинтересовались данными записями и в отношении обоих блогеров возбудили уголовное дело по статье 205.2 («Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма»). Жителя Иркутска арестовали, пенсионерку из Московской области все еще ищут».
Вот так вот каждый из нас неожиданно для себя может превратиться из нормального человека с незапятнанной репутацией в настоящего уголовника. Всё зависит от того, какие составы преступления предусмотрены действующим уголовным законодательством, как они толкуются и кто заинтересован в конкретном процессе. Раньше одно деяние уголовно преследовалось, сейчас другое. А потом третье окажется вдруг опасным для власти или общества в целом. От многих статей из Уголовного кодекса РСФСР и следа не осталось, даже намёка на то. Поэтому вопрос о том, кто же такие уголовники среди нас отнюдь не однозначный и не предопределённый. Подумал я ещё раз об этом и решил снова опубликовать свою статью об уголовниках.

15.02.2022 г.

Уголовники и мы

И кто ж это такие – уголовники? В словарях объясняется коротко: уголовник – это уголовный преступник. То есть человек, совершивший нечто такое, за что его привлекли к уголовной ответственности. Или привлекают. Не важно. Главное – народ понимает, что это очень нехороший человек. Типа злоумышленник, вор, бандит, разбойник, грабитель, злодей, жулик, мафиози и тому подобное. Короче, «морда уголовная». Мы все в данном случае оказались очень щедрыми и способными на подбор и использование разных одиозных синонимов к слову «уголовник». Как мало, к какому ещё. Сосед послал вредную соседку, куда подальше, в ответ – «уголовник». Нормальный человек врезал по физиономии пьяному мужику за мат при детях, в ответ от подруги или жены этого мужика – «уголовник».

Заимел вдруг миллион
И хамит.
Значит, он хамелеон
И бандит?

Депутаты, журналисты, политологи, репортёры – так те вообще распоясались. Что ни случай какой неприличный с кем-нибудь, то сразу на эмоциях – «уголовный преступник» или просто «преступник». Ребята, ну вы хоть раз поинтересуйтесь, что официально подразумевается под термином «преступление», а потом применяйте это понятие. Статья 14 Уголовного кодекса РФ однозначно устанавливает, что «Преступлением признаётся виновно совершенное опасное деяние, запрещённое настоящим Кодексом под угрозой наказания». И всё! Иначе, преступником или уголовником, если хотите, можно назвать исключительно лишь того, кто осуждён за что-то такое, что конкретно предусмотрено уголовным законодательством. Под запрещающий знак проехал на своей машине – это не преступление, а в самом худшем варианте – обычное правонарушение. А вот сел пьяным за руль и сбил насмерть человека – это преступление, потому что именно про такое деяние чёрным по белому записано в УК РФ. А, если этого не знать и вольно использовать слово «преступник», тогда нас всех можно смело называть таковыми или уголовниками. Ибо каждый из нас, умышленно или неосторожно, что-нибудь непристойное да сделает. Кто-то мусор в общем дворе вывалит, кто-то за билет в трамвае не заплатит и тому подобное. Почти в каждом из нас сидит мелкий хулиган.

Я бросил в подъезде окурок
И сплюнул во след по-блатному.
Поскольку с рожденья придурок,
Схвативший не ту хромосому.

А уж если учесть, сколько людей у нас в России пересидело и сколько ещё посидит в заключении, то тогда пол-страны, как минимум, можно реально называть уголовниками. Если опять же неаккуратно обращаться с таким словом-клеймом. И не надо детей пугать неким образом уголовника, как «дядей полицейским». Потому как нельзя сводить этот образ к виду небритого бродяги в телогрейке и кирзовых сапогах, с нависающими на глаза бровями, да ещё зовут которого Николай. Всё гораздо разнообразнее и причудливее. И вообще не надо относиться к уголовному кодексу, как к Богом данному талмуду. Всякая власть пишет его под себя и под пропагандируемые в обществе на данном этапе моральные и нравственные постулаты. В Советском союзе было одно уголовное законодательство, а в современной России другое. Спекулянт, например, раньше был уголовником, а сейчас нет. Тогда искоренение преступности обозначалось государственной задачей, а сейчас мы по заверению некоторых «специалистов» беззащитны против неё, как и само государство.
В какой-то мере, с общечеловеческих позиций, и сам действующий уголовный кодекс можно признать преступным. Ибо он пишется властью субъективно под себя и с давлением на законодателей. А следом и работа правоохранительной системы под него подстраивается. С уклоном не в сторону права, а в сторону охраны. При этом, конечно же, правоохранители не теряются и требуют от власти всё больше и больше. За охрану. Кого-то, чего-то. Самого права же – в последнюю очередь.
И судьи, к сожалению, туда же. Дела между ними распределяются и рассматриваются, как правило, уже, с учётом возможностей получить от участников процесса некие материальные или иные выгоды.
То есть разные интересы у разных правоохранителей бывают, но нынче зачастую они вовсе не связаны с соблюдением законности и восстановлением справедливости.

Карл у Клары украл кораллы,
А Клара у Карла украла кларнет.
Клару простили – судья хитрый малый,
А Карла закрыли на несколько лет.

Неужели кто-то сомневается в том, что у правящего сословия в России в тысячи раз денег больше, чем у любых уголовников вместе взятых. Хотя опять же всем ясно, что заработать честно такие деньги невозможно. Либо воруют, либо присваивают, либо огромные грабительские вознаграждения сами себе выплачивают. И всё вроде как по закону и установленному порядку. Сами же закон для себя пишут и сами для себя порядок устанавливают. А потому формально и не уголовники. И внешне на них не похожи. Они же не в телогрейках и не в кирзовых сапогах. Если пораскинуть мозгами, то нетрудно догадаться, что при определённом режиме и экономическом устройстве мелкая бытовая преступность может быть даже выгодной для власти. Мы там внизу цапаемся друг с другом и ладно. Пусть так и будет.

Наш УК не укрощает,
А стращает и прощает.
Он преступность бережёт:
В части санкций просто жмот.

Ни один правитель не позволит, чтобы в уголовное законодательство был внесён такой состав преступления, как «развал государства», допустим. Тогда бы некоторые монархи наши и последующие наши лидеры осуждены были бы и наказаны на законных основаниях. И ни одно окружение при правителе не позволит, чтобы были установлены какие-то особые, более строгие, санкции за преступные махинации с использованием своего служебного положения. А, наоборот, всеми способами будет добиваться дополнительных привилегий, разрешений и льгот для себя. Как то же, безудержное ростовщичество, к примеру, в качестве базового элемента олигархической финансовой сферы. В царской России оно было запрещено под страхом уголовного преследования. А во многих мусульманских странах оно до сих пор строжайше запрещено. У нас же сейчас ростовщичество цветёт и пахнет. Только запах от его цветков больно уж ядовитый.

Бюджет страны – что воровской общак,
Тащи, чиновник, из него, тащи.
Пахан, конечно, просечёт, он не дурак,
А ты уж за бугром – ищи тебя, свищи.

И ещё жаль, что в принципе уголовное право предусматривает лишь персональную ответственность. И нет в нём ответственности целого народа или хотя бы определённой части его. Уверен, что в таком случае всех нас запросто можно было бы признать уголовниками за то, как мы организуем свою жизнь, как мы относимся к своему государству, к детям, к старикам, к природным богатствам. Медведь или Лев никогда не отдаст свою добычу на растерзание волкам, гиенам или шакалам. Попробуй только подступись к нему, чтобы оторвать кусочек. Нам же от наших доблестных предков столько добра досталось, а мы сами ведём себя как стервятники.
Теперь о традиционно презрительном отношении к тем, кто реально отбывает или отбыл наказание за совершение преступлений. Откуда оно вообще взялось такое отношение! Ну, когда строили коммунизм и руководствовались соответствующими моральными устоями, ещё более-менее понятно. А сейчас-то кого презирать, когда каждый сам за себя, все против всех и обогащайся, как можешь. Сейчас просто – кому-то повезло, а кому-то нет. В том числе и по факту рождения. И ещё, а кто это решил, что у уголовников что-то ненормально с моралью! В реальной жизни всё совсем не так. Уголовники тоже граждане и о судьбе страны своей переживают не меньше, чем все другие.

– Не лезь к России, успокойся,
И не дыши на нас зловонным ртом!
Ещё хочу сказать тебе при том,
Как говорят у нас на зоне – Бойся!

И так вот ещё, например. Умер мужчина в Омске. С похоронами проблема, последние могилы на кладбище далеко и рядом с болотом. Родственники в растерянности. Вдруг, как по волшебству, объявляются некие молодые люди, которые даром хоронят мужчину у центрального входа на сухом и «престижном» участке. Оказалось, что в далёкой юности, двоюродный брат умершего дружил с парнем, который потом несколько раз отсидел и стал так называемым «авторитетом». Вот этот самый уголовник со стажем обо всём и позаботился. И о дружке-то своём давнем при этом ему ничего не было известно (тот уехал в Калининград тридцать лет назад и тихо работал там простым шофёром), и брата его несчастного он не знал, а просто поинтересовался случайно у кладбищенских, кого это хоронить собираются.
От сумы, как говорят, да от тюрьмы не зарекайся. И не стоит забывать, в какой стране мы живём. У нас всё возможно. Далеко не всегда русский человек – кузнец своего счастья или несчастья. На том и заканчиваю, пожалуй. А, уж коли венцом всех моих подобных эссе является басня, то в данном случае предлагаю такую вот подходящую, на мой взгляд.

Щенок, хозяин и козёл

Чужой козёл
Во двор забрёл.
А под крыльцом щенок ютился.
Пока он на козла глядел,
Тот в огороде всю капусту съел
И удалился.
Хозяин утром очень рассердился:
– Ты почему добро не уберёг!
– Не знаю, – заскулил щенок. –
А вдруг я вас бы разбудил.
Прогнал мужик несчастного щенка,
Поддав пинка.
А через год большой бездомный пёс
Козла того волкам отнёс,
А мужику тому чего-то откусил.
----------
Не в том хозяйская бравада,
Чтобы на улицу прогнать:
Щенков учить и гладить надо.
Хотя, конечно, как сказать.

2022 г.

* * *
17.07.2025 16:19
Обещание зведы
— Хочешь, достану с неба звезду для тебя? —
Спросил он, глядя в глаза ей любя.
— Да! — ответила девушка с улыбкой простой,
Не зная, что ждёт её впереди судьбой.

— Двадцать лет лестницу буду строить я,
Сорок лет подниматься, чтоб взять её,
Будешь ждать? — спросил он, волнуясь слегка.
— Буду! — ответила, не думая пока.

И смеётся время, играя в прятки,
А любовь живёт в их сердцах, как загадка.
Может, не нужна ей звезда с высоты,
Если рядом он, и мечты все просты.

Пусть лестница в небо — лишь шутка судьбы,
Главное — что любят друг друга они.
И в глазах его светится нежность всегда,
А в её сердце — надежда и вера жива.
16.07.2025 22:17
А.Посохов "Раз в неделю"
Александр Посохов


Раз в неделю

Ресторан на дальнем юго-востоке Москвы. За столом Он и Она.
– А помнишь, ты большую премию получил?
– Помню.
– Так вот, я тогда намекнула тебе, что у меня шубы нет, а ты и ухом не повёл, – взволнованно упрекнула Она.
– И не поведу, – спокойно отреагировал Он. – У меня есть, кому одежду покупать. Они всё-таки в столице живут и тоже должны соответствовать.
– Да они ещё маленькие!
– Какие же маленькие? Старшей уже четырнадцать.
– А было тринадцать, когда мы с тобой познакомились. И что я от тебя получила?
– Любовь.
– Любовь свадьбой заканчивается! А мы с тобой как встречались раз в неделю у меня дома, так и встречаемся.
– Вот именно, заканчивается. Но не в этом дело.
– А в чём?
– А в том, что, когда мы с женой разводились, я пообещал дочкам, что никогда не приведу им чужую маму. Поэтому они обе и заявили в суде, что хотят жить только со мной и чужой папа им не нужен.
– И сколько ты будешь жить один?
– Пока замуж их не выдам.
– Так они, может, до самой твоей смерти замуж не выйдут!
– Значит, так и буду жить один.
– А я?
– А что ты?
– Да я на тебя целый год потратила! А ещё через год мне за сорок.
– Вот уж не думал, что мление от удовольствия, это какая-то трата для женщины. Я дочерей не предам.
– Господи, опять они!
– Опять и всегда. Я отец! И, если потребуется, я жизнь за них отдам. А ты радоваться должна, что одна у меня. Если бы не дочери, то на раз в неделю у меня три таких как ты было.
– Ну, знаешь!
– Знаю.
– Да пошёл ты! – И Она, нервно сдёрнув сумочку со спинки стула, удалилась.
– Да и ты иди! – произнёс Он вослед, дотягиваясь через стол до её недопитого фужера. – Про премию не забыла, крохоборка. Шубу ей подавай и в загс веди за раз в неделю. Ишь, размечталась!

* * *
15.07.2025 17:47
Крылья третьего ранга
Город готовился ко сну. Его пологие металлические крыши нежились в лучах заходящего солнца, впитывая последнее тепло. На одной из крыш, почти на самом её краю, сидел молодой человек, смотрел вниз и болтал ногами в такт своим мыслям. Надо было как-то скоротать время. Он посмотрел на небо и тут же виновато отвёл взгляд. Смотреть вниз было спокойнее. Как же похожи улицы на реки, — размышлял он, если взглянуть с высоты, чуть прищурив глаза, то машины напоминают рыб. Пузатых, разноцветных рыб, косяком плывущих куда-то. Он вздохнул. Время шло, автомобилей внизу становилось всё меньше, а мыслей появлялось всё больше. Молодой человек бросал взгляды на окно соседнего дома, которое светилось мягким, уютным светом.
— Засыпай, ну засыпай же, — тихо прошептал он. Но окно не закрывало глаз и продолжало наблюдать за миром золотистым зрачком. Молодой человек встал, чтобы размять ноги и свои крылья. Большие белоснежные крылья, что выступали из-за спины.

Он был новеньким. Ему ещё не успели выбрать имя, ранг и не определили род занятий. Он лишь начинал привыкать к самой мысли о том, что он — ангел. И ничего не помнил до того момента, когда открыл глаза в комнате с ярким голубым светом. Странно. Это было похоже на рождение, хотя как можно запомнить такое событие? И всё же эта мысль пришла первой, или, возможно, он это услышал. Место, в котором он находился, было наполнено звуками — такими осязаемыми и легкими. Они касались кожи, словно кто-то невидимый щекотал её пером. По лицу, по рукам, по груди. Он попытался встать и чуть не упал навзничь. Так было тяжело.

После второй попытки он смог сесть, поднял руки и, словно воин, тянущийся за двуручными мечами, ощупал свои плечи. Да, ему не показалось. Руки трогали птичьи перья. Там, где должны были быть лопатки, росли крылья.

Обрадованные голоса снова загалдели, одобрительно, словно он был малышом, который сделал свой первый шаг. Поддерживаемый звуками, он встал. Слегка покачнулся, но устоял. Следующим шагом предстояло понять, как эти штуки за спиной работают. Ему удалось расправить их, широко, словно раскидывая руки. Крылья складывались и снова расправлялись в стороны.
Какое же неземное и пьянящее чувство! Он попытался ускориться, так, кажется, делают птицы, когда хотят взлететь.
— Рано, — зашептали голоса.
Но желание полёта пересилило. Крылья легко подняли его вверх, но он не рассчитал их силы и больно ударился о светящуюся сферу. Комната только на вид не имела очертаний; потолок у неё был.

Анаэль — имя было чудное. Он повторял его про себя, словно примерял. Странно звучало, он не понимал почему, но слова странно и непривычно лезли в его мысли. Он посмотрел по сторонам. Пространство было заполнено людьми. Нет, не людьми — ангелами. Такими же, как он теперешний, может быть слегка бледными, но с крыльями за спиной, мужчинами и женщинами разного возраста, одетыми в белые одежды. Стереотипы, как в кино, — подумал Анаэль и продолжил не слушать. Остальные стояли неподвижно, опустив головы, находясь в трансе и слушали голос. Анаэль постарался сосредоточиться, но его надолго не хватило. Он снова принялся рассматривать белокрылых.
Наконец он смог уловить суть. Голос говорил о нём, ему был присвоен третий ранг, дано имя и определён род занятий. Имя он запомнил, а вот остальное... Решил, что узнает у кого-нибудь, остальные же продолжали слушать.

Анаэль шёл по длинному коридору. Надо же, подумал он, как здесь всё напоминает земную жизнь. Хотя, возможно, это и неплохо. По крайней мере, привычно и понятно. И двери в мир людей не закрыты. Его туда тянуло. Почему и зачем? Это он не мог вспомнить. За одной из дверей слышалось лёгкое жужжание. «Мойры» — гласила табличка. Любопытство пересилило, и Анаэль приоткрыл дверь, заглядывая внутрь.
— Обалдеть, — открывшийся перед ним вид впечатлял. Анаэль уже начинал привыкать к тому, что мир, скрывающийся за дверями, никогда не соответствовал представлениям. Но в этот раз зрелище оказалось настолько масштабным и величественным, что, забыв все инструкции, полученные от дежурного ангела, он перешагнул порог и принялся рассматривать бесконечные ряды светящихся нитей. А посмотреть было на что. Всё пространство, сколько хватало взгляда, занимали нити, которые, словно тонкие паучьи путы, расползались по всему пространству. Каждая из них переливалась разными оттенками. Свет некоторых был ярче, у других — тусклее. Нити струились из ниоткуда, тихо дрожали и гудели, ровными витками наматывались в клубки, переплетаясь с другими, создавая сложный узор судеб. Анаэль не мог оторвать взгляда, настолько завораживающим было то, что он наблюдал. Нити танцевали, как будто были живыми, откликаясь на волшебную флейту в руках факира. И, забыв об осторожности, Анаэль легко коснулся одной тонкой золотистой нити, чьё жужжание звучало мелодичнее остальных. Совсем чуть-чуть. Кончики пальцев обожгло, Анаэль дёрнулся, отдернув руку. И в тот же миг перед ним появились три незнакомки. — Ну молодец. Кто разрешил тебе совать свой длинный нос туда, куда не просят? Да ладно бы нос, так ты ещё и рукам волю даёшь. Знаешь ли ты, что натворил? — произнесла одна из них.
— Тише, сестра, не видишь разве, что он новенький? От него ещё пахнет человеком, — урезонила её другая, ведя крючковатым носом.
— Да, подумаешь, одним меньше, — прокряхтела третья.
Анаэль боялся произнести хоть слово. Слишком внушительно выглядели эти паучихи. Именно это сравнение первым пришло ему в голову. Богини, чьи цепкие руки держали нити судьбы всего человечества. Клото, Лахесис и Атропос склонились над той нитью, которой так опрометчиво коснулся Анаэль. Свет нити моргал, словно лампа накаливания, которой пришёл срок.
— Ну что же, дружок, похоже, ты выполнил мою работу, — произнесла Атропос, третья из сестёр, держащая в руках ножницы.
— Да, похоже на то... хотя, — задумчиво ответила Лахесис и почесала свитком висок.
— А сколько надежд на неё возлагали, — закончила Клото, — молоденькая же совсем.
Все трое уставились на Анаэля. Тот переминался с ноги на ногу и боялся поднять глаза. Но вдруг страх, который он испытывал, лопнул, словно мыльный пузырь.
— Вы сказали "она"? Молоденькая? Объясните мне, что я сделал? Я ведь только слегка коснулся.
— Ты, мой ангелок, вмешался в человеческую судьбу. — ответила Клото.
— И теперь из-за тебя и твоего небесного вмешательства должно произойти нечто ужасное. Девушка непременно погибнет. А потом скажут, что это "Божье провидение". А тут вот, на тебе, птенец, только что оперившийся, не утративший человеческих черт. Мойры развернулись и собрались уходить.
— Стойте! А могу я это как-то исправить? — Анаэль смотрел в спины богинь, которых его вопрос явно застал врасплох. Они встали в кружок и зашептались.
— Есть шанс, — наконец повернулась и неохотно ответила Клото.
— Да по силам ли тебе это будет?
— Я смогу, я справлюсь, — на выдохе произнёс Анаэль, — я должен. Ему хотелось заплакать, глаза предательски защипало. Он отвёл взгляд, чтобы снова не стать мишенью для насмешек. Слёзы — это признак человечности, уязвимости, способности к сопереживанию. Они не украшают ангелов, и Анаэль это почувствовал.
Паучихи подошли вплотную к молодому человеку и заговорили шёпотом. Все разом.
— Запомни... И Анаэль слушал. Слова кружились, словно листья.
— Тебя никто не видит. Никто. Запомни. В этом твоя сила. Никто, кроме неё, да, да. Ты тронул нить, оставил след, ты вплетён в орнамент её судьбы. Ты стал частью её. Запомни. Но она не должна тебя видеть — это приведёт к смерти... И паучихи дружно засмеялись. Они исчезли столь же внезапно, как и появились. Анаэль стоял у двери один и видел, как голодной серебряной птицей порхают ножницы, перерезая нити, срок которых истёк. Он перевёл взгляд на моргающую нить незнакомой ему девушки, судьба которой из-за его неиссякаемого любопытства оказалась в его руках.

Анаэль поёжился, хотя холода не ощущал, и сделал это скорее машинально. Он походил туда-сюда, чтобы размять ноги. Почти совсем стемнело. Город спал, за исключением проклятущего любопытного окна. Анаэль шагнул с карниза, и его крылья сработали автоматически, подхватив невесомое тело. Он подлетел к окну и с опаской заглянул внутрь. В комнате никого не оказалось. Анаэль увидел круглый стол, заваленный книгами. Он присмотрелся и прочитал слова: «педиатрия», «акушерство и гинекология». Он разглядел медицинские справочники. Одна из книг лежала перевёрнутой корешком вверх, как бывает, когда неожиданно отвлекаются, надеясь вскоре продолжить чтение.
— Так она студентка, хочет стать медиком и спасать жизни. Ну надо же, ну что я за болван! — подумал Анаэль и снова взлетел на крышу. Он подождал ещё минут десять и вновь подлетел к окну; обстановка в комнате не изменилась.
— Странно это, — он вдруг ощутил сильный страх. Это был даже не страх, а настоящий ужас, к которому присоединилась боль. Она нарастала. И тут Анаэль вспомнил слова одной из Мойр: «ты оставил отпечаток, ваши нити переплетены». Так значит, боль и страх испытывала сейчас она?
Анаэль отвернулся от окна и полетел, вглядываясь в черноту дворов. Белые крылья резали воздух с гулким свистом, он не успевал разглядеть, что было внизу. Ориентиром ему служила боль: она то накатывала с новой силой, то стремительно утихала. И тогда Анаэль делал разворот и начинал поиски в другом направлении. Вдруг боль вцепилась в него с такой силой, что Анаэль полетел вниз, едва успев затормозить у самой земли.
— Давай деньги, сука, сколько раз я буду тебе повторять? — раздались слова из подворотни, и боль увлекла Анаэля туда.
— Я вам снова повторяю, у меня ничего нет, я вышла в магазин за хлебом... — голос девушки срывался на плач.
— Заткнись, заткнись, я сказал! — Анаэль вновь почувствовал волну боли, она была столь невыносимой, что, забыв о предосторожности, он выскочил туда, где слышался шум и сдавленный плач. На асфальте лежала девушка, грабитель сидел на ней верхом, стараясь перехватить её руки, которыми она пыталась защищаться. Лицо незнакомки было разбито в кровь. Анаэль увидел, как грабитель сорвал с тонкой шеи серебряный крестик и поднял его вверх, рассматривая свою добычу. Расстроившись, он снова поднял руку для удара.
В этот момент невидимая сила перехватила её и вывернула с такой мощью, что раздался хруст в плечевом суставе. Ничего не понимая, грабитель вскочил и стал озираться по сторонам, выставляя руки вперёд, стараясь понять, что происходит. Словно во сне, Катя смотрела на человека, который появился, как будто из ниоткуда. Его лицо показалось ей знакомым — оно напомнило молодого парня, которого привезли в больницу неделю назад. Сильный ожог, 50 процентов тела, несовместимый с жизнью. Она ухаживала за ним, пыталась помочь. Говорили, что он кого-то спас на пожаре. Не выжил. И вот теперь она видела его здесь. Это не могло быть ошибкой. Она кое-как поднялась и прислонилась к стене. Глаза грабителя налились злобой; кроме хрупкой девушки, стоящей на нетвёрдых ногах у стены, он не видел никого.
— Ах ты, сука, — в его руке сверкнул нож, и он бросился к Кате. Анаэль тоже узнал незнакомку — эти голубые глаза, что смотрели на него тогда с заботой и состраданием, с решимостью, а потом с болью под белой медицинской шапочкой. Анаэль отвлёкся и не заметил ножа. Он успел лишь закрыть её своим телом. Белые перья окрасились в красный, живой цвет.
«Надо же», — мелькнуло в голове, — «ангелам тоже бывает больно». Из последних сил он обхватил грабителя руками и взлетел. Он летел столько, сколько мог, на сколько хватило сил. Дальше, как можно дальше от неё. Падение было жёстким, но с человеком всё было в порядке. Ангелы умирают, но убивать они не умеют.

Он был новеньким... Ангел второго ранга Анаэль.
15.07.2025 10:20
Хитроумная черепица
(Микроскопические рассказики)

... Как-то раз к обжиговой печи на кирпичном заводе подвезли очередную партию сырой черепицы.

... — О, ужас! — взвизгнула одна из черепиц, увидев бушующее в печи пламя. — Я же сгорю там!

... — Успокойся, ничего с тобой не случится, — сказала её соседка. — Только краше и здоровее станешь.

... — Да? — недоверчиво покосилась на неё трусиха. — Я так боюсь, так боюсь.

... Оказавшись в печи, черепица со страху мгновенно покрылась холодным потом. — Нет, — сказала она себе, — пусть здесь жарится, кто хочет, а я ещё жить хочу!

... Быстро осмотревшись по сторонам, она скользнула в самый дальний угол печи, куда пламя почти не доставало. Она пришла в себя только в грузовике, по дороге на стройку, где возводилось большое красивое
здание. Оправившись от страха, она заносчиво оглядела подруг и презрительно усмехнулась.

... — Учитесь, дурехи, как надо устраиваться! И не обожглась, и всё-таки еду с вами. Что, здорово? И на крыше, посмотрите, займу самое видное место. Ха-ха-ха!

... До крыши действительно добралась. Но, пробыла там недолго. Когда она попала к кровельщику, тот даже плюнул в сердцах: — А это что за уродина?

... Глянув через плечо на землю, он сердито сбросил её вниз, в кучу строительного мусора. Черепица дважды пыталась перевернуться в воздухе, чтобы упасть на местечко помягче, но не рассчитала и угодила прямо на какой-то рельс...

... Вы, конечно, мои уважаемые читатели, спросите, что от неё в итоге осталось? Совершенно верно — одни осколки.
14.07.2025 08:56
Пьяные песни о главном
Влетев в ночной троллейбус,
рухнула на сиденье и выдохнула.Ура! Вроде успеваю. Пять-шесть остановок, потом пересадка на маршрутку, полчаса в пути и я дома.

А на часах 21.30. В это время маршрутки в Новочебоксарск ходят плохо. Рискую, но очень хотелось проводить дочь на поезд. Теперь только молиться, чтобы сесть на транспорт. И расслабиться: от меня больше ничего не зависит.

На такой приятной мысли я уставилась в окно, чтобы насладиться ночными видами города . Пассажиров много, они вовсю перемещаются по городу и спать вроде не собираются. Я с интересом рассматриваю входящих и выходящих – люблю наблюдать за людьми.
Вдруг из-за спины повеяло лёгким ветерком с алкогольным ароматом. Вернее, аромат был и раньше, но обратила на него внимание, только когда расслабилась. Поморщилась: не люблю пьяных. Поискала глазами свободное место чтобы пересесть, но тут вслед за ароматом прилетела строчка из известной песни.

«Выйду ночью в поле с конёоооом...», – мягко зазвучал приятный баритон. «В ноты попадает», – включился мой музыкальный слух. Ночному певцу по барабану окружающие, троллейбус и ночь. Он отгородился ото всех хмельной завесой и кайфует в своём мире.

Завершил про коня, принялся за какую-то песню о любимом городе, потом переключился на «Землянку». Поёт хорошо, от души, и в то же время чисто и точно.Я уже не тороплюсь пересесть, а мысленно подпеваю – это песни из моего внутреннего треклиста . Получается, поём вместе. Последний куплет «Землянки» послушать не удалось. Моя остановка, я выпрыгиваю в темень и бегу дальше.

А слегка подвыпивший любитель ретро везёт дальше свой душевный репертуар.

Интересно, а трезвом виде он поёт?
13.07.2025 16:21
Пропавшие трубы
(Таинственные происшествия)

... Пробило полночь, когда Иван Иванович подходил к внутренним воротам дома номер семь дробь семь, где он недавно получил квартиру. Только собрался он ступить под своды ворот, как вдруг рядом с его ухом что-то просвистело и тяжело шлёпнулось на асфальт.

... — Покушение! — мелькнула мысль. — Но кто мог это сделать? С кем я в последнее
время ссорился?..

... Иван Иванович, дрожа, протянул руку и ощупью нашёл предмет, только что угрожавший его жизни. Это был кирпич, по всей видимости, специально выломанный из стены, с застывшим цементным раствором и следами штукатурки.

... Злой умысел был налицо.

... В одно июльское утро намётанный глаз управдома заметил какое-то изменение в знакомом домовом пейзаже. Труба! Пропала труба!

... Ещё более удивительным и удручающим обстоятельством оказалось то, что через несколько дней будто ветром сдуло вторую трубу, потом третью, четвёртую...

... Припомнив странное покушение на Ивана Ивановича и таинственный дым, управдом решил: во вверенном ему доме действуют чьи-то злонамеренные руки!

... Но, чьи? Это знал только один из жильцов — Евгений Никифорович Королёв, сам немало претерпевший в своей собственной квартире... Но, он молчал!

... А вы что думаете по этому поводу, мои уважаемые читатели: — чьих же рук это дело?
13.07.2025 12:24
Горим ли?
(Таинственные происшествия)

... До поры, до времени в квартире номер шестьдесят девять этого же дома всё шло своим чередом, без всяких неожиданностей и потрясений.

... Но, как-то среди бела дня в квартире появился... дым. Он лез отовсюду: из углов, из-под плинтусов, из щелей в полу... Памятуя поговорку, что дыма без огня не бывает, жильцы испуганно завопили: — Горим!

... Появился домоуправ, примчались пожарные. Однако дым был, а огня не было.
... И тайна осталась нераскрытой...
12.07.2025 13:53
Влипнув, втягивай в спор
Ну, влип, так влип! Что теперь, посыпать голову пеплом и грустно вздыхать над упущенными возможностями? Нет уж! Если уж угораздило вляпаться по самые уши, то нужно действовать! Как говорил один мудрый (или не очень) человек: "Если жизнь подкинула тебе лимон, сделай из него лимонад… или забросай им обидчиков!"


Так что, вместо того чтобы уныло плестись в хвосте событий, хватаем быка за рога и с энтузиазмом втягиваем всех вокруг в этот увлекательный спор! Пусть искры летят, пусть кипят страсти! Главное, чтобы было весело и задорно! А кто сказал, что спор – это всегда плохо? Иногда это отличный способ размять мозги, высказать свою точку зрения и, конечно же, потешить самолюбие, доказав всем свою правоту (даже если это и не совсем так).
11.07.2025 13:37
Метаморфозы Морского Волка
(Микроскопические рассказики)

... — Я бы ни за что на твоём месте не вышла замуж за этого старого Морского Волка... Это зверь какой-то дикий!

... — Ах, милая моя — подружка, всё, в этой жизни, зависит от нас женщин!.. Посмотри, чрез месяц этот Морской Волк будет обращен мною в кроткого барашка, этот дикий зверь станет у меня ручною овцою, — потом обращу я его в рогатую скотину, станет он трудиться для меня, как вол в ярме, а я начну доить его как корову, — и выйдет из него прелестная мокрая курица!

... — Этого не может быть?..

... — Нет, дорогая, может! Да ещё как!..
11.07.2025 13:32
Покушение
(Таинственные происшествия)

... Пробило полночь, когда Иван Иванович подходил к внутренним воротам дома номер семь дробь семь, где он недавно получил квартиру. Только собрался он ступить под своды ворот, как вдруг рядом с его ухом что-то просвистело и тяжело шлёпнулось на асфальт.

... — Покушение! — мелькнула мысль. — Но, кто мог это сделать? С кем я в последнее время ссорился?..

... Иван Иванович, дрожа, протянул руку и ощупью нашёл предмет, только что угрожавший его жизни. Это был кирпич, по всей видимости, специально выломанный из стены, с застывшим цементным раствором и следами штукатурки.

... Злой умысел был налицо.
10.07.2025 16:55
Собачка Такса и лесная Мышь
(Микроскопические рассказики)

... Вылезла лесная Мышка из своей норки, нашла под грибком жёлудь и стала его грызть.

... Собачка крысоловка, она же Такса, начала гоняться за нею.

... Мышка громко ей сказала: — лучше поступи со мною откровенно и
покажи мне, какова ты есть на самом деле. Если ты мне друг, то зачем же так больно кусаешься? Если недруг, то зачем ты ко мне знай ласкаешься?

... — А вот я такая на самом деле! — ответила ей Собачка и, с огромным удовольствием, проглотила Мышку.
09.07.2025 13:30
Нечего на зеркало пенять
(Миниатюрные сказочки)

... Ведро для грязной воды, стоявшее под умывальником, вздумало как-то раз посмотреть на себя в зеркало.

... — Моя хозяйка часто любуется на себя в зеркальце. Полюбуюсь и я.

... Посмотрело ведро в зеркало да так и ахнуло: — Неужели этот синий урод — это я? — воскликнуло оно. — Нет-нет, наверно это стекло в зеркале кривое.

... И ведро тотчас-же бросило зеркало.

... Оно упало и разбилось…
08.07.2025 13:58
Наша жизнь
(Зарницы разума)

Ночь... а мне опять не спится...
Вдруг, я слышу смех и вой, —
Ряд уродов предо мной.
Будто днём, во тьме кружится,
Гонит прочь души покой...
Все тут бледны, как мертвец,
Всех страданьем полны лица...
Вон — продавший дочь отец...
Сладострастник... наглый лжец...
Вор... предатель и убийца!..
Громко призраки рыдают,
Вслух клянут рожденья час,
Вслух о смерти все взывают...
Этот «страшный ад» — у нас
«Жизнью» люди называют!..
07.07.2025 23:38
Необычный подарок — то, да не то
(Микроскопические рассказики)

... — Ну, что же в этот раз, ты, милый мой, подаришь мне на день рожденья?

... — А что бы ты сама, так искренне и страстно бы желала?..

... — Да что-нибудь для нежной шеи, например, плюс для чувствительных ушей, для обнажённых рук... и, для изящных пальчиков проворных, наконец!..

... — Ну, вот и хорошо!.. Тут думать и не надо...

... Как это можно трезво понимать? А ну-ка быстро расшифруй...

... Да знаешь, что, любовь моя?.. Я тебе, от всего моего любящего сердца, подарю, этот, так называемый «последний писк OZONа», — большой двухсотграммовый кусок «Дегтярного мыла», между прочим, которое так уважали и любили наши бабушки и дедушки!.. Он там внезапно в инете появился, и даже по-модному принарядился!..
07.07.2025 23:37
На военном положении
(Микроскопические рассказики)

... На выпускном балу, случайно зашедший с другом, красивый молодой человек говорит танцующей с ним девушке:

... — Эх! Сколько здесь хорошеньких и красивых молодых девчонок училось и учится! Я положительно чувствую себя здесь — на военном положении...

... — Почему-же это на военном положении?

... — Того и гляди, расстреляют... глазами!.. А куда падать и в чьи руки? — я никак ещё не решил.
06.07.2025 16:55
О дождливом небе и ширпотребе
(Микроскопические рассказики)

... В ЦУМе «Алатау» г. Тараз, я приобрёл зонт, изготовленный в Китае., но вот кем — неизвестно...

... К нему была приложена вот такая «Памятка, покупателю»: чтобы легко раскрыть наш зонт, следует расстегнуть застёжку, кончики спиц немного развести в стороны от основного стержня, для чего достаточно 2—3 отрывистых полу-оборотных движений зонтом вокруг его оси, держась за его ручку.

... Сушить зонт нужно только в раскрытом состоянии (сушка спущенного уже зонта непременно приведёт к усадке ткани и, как следствие к поломке самого каркаса).

... Длительно не пользуясь зонтом, следует хранить его в сухом, но не жарком месте в подвешенном состоянии.

... Всё бы ничего, но... вскоре началось...

Затмило тучей горизонт...
И я,
Раскрыть пытаясь зонт.
Стал перечитывать
Инструкции
К его таинственной конструкции...

Дождь хлынул,
Я промок насквозь...
Но, зонт раскрыть
Не удалось!..

И стал сушить я
С видом бешеным
Зонт купленный, —
В состоянии, подвешенном...
05.07.2025 16:09
Рецепт древних предков
(Микроскопические рассказики)

...Бу-Бу тяжело болен. Он лежит на шкуре у входа в пещеру, около костра, пожелтевший, высохший, с закрытыми глазами, не в состоянии пошевельнуться. Рядом, на зелёном листе, лежал нетронутый кусок хобота мамонта — изысканный деликатес.

... Шаман кивает в сторону больного и обращается к вождю племени, задумчиво рассматривающему костяной наконечник своего копья: — Его преследуют злые духи. Я лечил его по-всякому, но ничего не помогает. Они упорны. Осталось одно средство — нужно обмануть духов.

... — Но как? — недоверчиво спрашивает вождь.

... — Нужно изменить его имя. Вместо Бу-Бу нужно назвать его как-нибудь ещё. Когда
злые духи примчатся к нему, я скажу им, что это не Бу-Бу, и они оставят его.

... — Что ж, — кивает вождь, — начинай заклинание. Я хочу, чтобы он выздоровел.

... Примечание:
Из приведённой мной сценок явствует, что метод лечения путём изменения имени был известен ещё пещерным людям.

... Данные современной науки подтверждают это.
04.07.2025 14:11
Разговор Белки с Серой Нерпой
(Микроскопические рассказы)

... В глухом лежбище, у холодного камня, лежала Серая Нерпа. По зелёным деревьям на берегу реки прыгала Белка. Увидела белка зоркими своими
глазами — что лежит без движения Серая Нерпа. Подбежала Белка к Нерпе и спросила: — Почему ты Нерпа, лежишь у холодного камня?

... Нерпа ей ответила: — Устала я. Оттого, что я ночь не спала.

... — А почему же ты не спала ночь? — спросила Белка.

... — А тебе какое дело? — заворчала Нерпа.

... — Ишь ты, какая злая! — сказала Белка. — Я пришла тебя навестить, пожалеть, а ты мне и отвечать не хочешь.

... Помолчала Нерпа, а потом проговорила: — Что толку в твоей жалости, если ты всё равно моей беде ничем не поможешь!

... — А может быть и помогу. Ты то откуда знаешь? — запищала белка.

... — Ну, если это так, то бери помогай, — и, перевернувшись на спину, Нерпа показала белке свой распоротый живот.

... Белка непроизвольно вскрикнула и быстро убежала в кусты, а когда её страх прошёл, она вернулась обратно к холодному камню.

... Нерпа лежала все так же на спине, но уже ничего не сказала Белке, потому что была мёртвая.

... Чайка, которая слышала весь разговор, села на холодный камень и сказала:
— Ты, Белка, своим глупым любопытством отняла у Нерпы жизнь. У неё зажила бы рана, если бы её никто не потревожил, и она не шевелилась бы.

... Стыдно стало Белке. Не промолвила она ни одного слова в ответ и убежала в лес. А в лесу Белка рассказала своим подругам про Серую Нерпу и добавила: — Сама она виновата! Зачем слушать другого и делать то, что он скажет, если не надеешься на его помощь...
03.07.2025 12:07
©2024 Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Копирование запрещено!