Поэтические переводы

Вечером в городе, вечером cool,
Свет фонарей и звезд на небе, очарованье в сумраке tool.
Безмятежность в душе, взгляд умный и уютный,
Дыхание воздушное, а в сердце - покой и радость, блаженство вдруг.

Эмили Диккинсон , перевод с английского
О, как была я голодна!
РАССВЕТ пришел- вкушай!
Я с дрожью пригублю вина,
Пусть даже через край,

Увижу Солнца теплый свет
За призрачным окном...
Погасло все- ушел рассвет,
Вернусь в холодный дом.

Я оглянусь ещё назад,
Где я пила рассвет...
Зачем я ? ТО не для МЕНЯ,
Не для МЕНЯ, нет, нет...

Была любовь- всю ты забрал.
Из боли шаль сплела.
Кидал мне крошки со стола,
И я их собрала.

В сети из боли я живу,
Храня любовь в горсти,
Мне одиноко, как ростку
На езженом пути.

Скорей к теплу, к тому окну,
Сдирая боли шаль,
Я холод твой перечеркну,
Ступив в рассветный край,

И в ЗАПРЕДЕЛЬНЫЙ СЛАДКИЙ СВЕТ
Я тихо прокричу:
"Я для того узнала БОЛЬ,
Чтоб знать, чего хочу!"

Я к Смерти не смогла прийти,
Но Смерть внимательна,
Она сама ко мне пришла
Доброжелательно.

И в свой возок взяла меня.
Он мал. Поверьте мне.
Туда лишь я смогла войти
С моим Бессмертием.

Мы тихо тронулись,( ведь тот,
Кто Знает, не спешит )
Мне захотелось ей отдать
Весь груз моей души.

Спокойно Смерть все приняла,
Тогда я отдала
Заботы и Труды за то,
Что вежлива была.

Не торопясь, катит возок.
Какой знакомый путь...
Вот Храм, вот мой любимый лес,
Здесь нужно повернуть...

Вот школа, дети у дверей,
Зовет детей звонок,
Заслышав трель, они скорей
Помчались на урок.

Мы миновали те Луга,
Где росы и туман,
Где каждый Колос мне знаком,
Что гнется от зерна.

Мы тихо катимся в Закат,
Иль он прошел сквозь нас?
Весь мой наряд- тюль и шелка,
Как зябко мне сейчас...

Дрожит слезинка на конце
Ресницы. Сорвалась.
Мерцает следом до виска
От уголочка глаз.

Повременим еще чуть - чуть,
Пред тем, как в Дом войти,
Печальный Холм, Последний Храм
На жизненном Пути.

Он над землей невысоко,
Как будто к ней прирос,
Едва заметной крыши скос
Карнизом в землю врос.

Я ощутила в Этот миг
Сполна всю Жизнь мою...
Как остро чувствуем,когда
Стоим мы на Краю...

.И тут впервые ты поймешь:
Здесь Век, как день пройдет...
И что последний экипаж
Нас к Вечности везет.

Любой читатель, стар и мал,
Вними ты песнь мою,
Ведь долго б вовсе не держал
Рассказ, что я спою.

Был в Излингтоне человек,
О ком гласил народ:
"Он чист, сын бога он на век,
Прославит грешный род!"

И нежным сердцем он своим
Ласкал врагов, друзей.
Одевшись сам, к нагим ходил
Своих дать простыней.

А в том же городе жила
Собака - милый друг.
Ничем не зла она была,
Не слала и испуг.

Друзьями были двое тех
Счастливых существа,
Но псине вдруг взбрело в момент
Кусать без озорства.

И горечь к людям закралась,
Все поняли беду:
Умрёт добряк, болезнь впилась,
Собака ведь в бреду.

Но совершились чудеса,
Заставив всех осесть:
Друг жив, живее нет жильца,
Ждала собаку месть.

Последний я,
один, кто в прошлом весь,
как прежде, путам нет конца.

Последний я,
один, кто выбрал путь
скитаний муторных в краю теней.

Печали - всегда один,
ни разу - любви,
обеим душам светит крах
с начала.

Печали был всегда один,
ни разу - любви,
обеим душам - разлука
перед закатом.

И вот стою я,
лишённый веры, безнадёжно,
и стены вокруг сломать не могу.

И вот стою я
в былом обличии,
приговорённый к царству обид.

Печали - всегда один,
ни разу - любви,
обеим душам светит крах
с начала.

Печали был всегда один,
ни разу - любви...

Двоих хватило для грома,
одного - для дождя,
двоих - пиратов погрома,
одного - боль храня.

Двоих - убить мечты да грёзы,
одного - потерять всё,
свести одним махом
к нулю сокровенное.

Печали - всегда один,
ни разу - любви,
обеим душам светит крах
с начала.

Печали был всегда один,
ни разу - любви,
обеим душам - разлука
перед закатом.

*****

I am the last
The one who holds on past
Clinging on something we used to have.

I am the last
The one who chose this path
To walk among the world of shadows.

Always one for sorrow
Never one for love
Two souls destined to failure
Right from the start.

It was always one for sorrow
Never one for love
Two souls set for departure
Before the nightfall.

And here I stand
Devoid of faith, bereft of hope
Unable to break the walls around me.

And here I stand
Shell of a man from past
Condemned to world of resentment.

Always one for sorrow
Never one for love
Two souls destined to failure
Right from the start.

It was always one for sorrow
Never one for love...

It took two to summon the thunder
One to bring down the rain
Two to torn all asunder
One to suffer the pain

Two to crush dreams and wonders
One to lose everything
All once beautiful and sacred
Nothing but in vain.

Always one for sorrow
Never one for love
Two souls destined to failure
Right from the start.

It was always one for sorrow
Never one for love
Two souls set for departure
Before the nightfall.
©Insomnium - One For Sorrow, V.Friman.

Влюблённый я, влюблённый я, влюблённый я уж с давних пор.
Влюблённый в шею и уста, и грудь, ласкающую взор.



Пускай нет злата у меня, пускай пуста моя мошна,
Когда душа тобой полна, богат я, как багдадский вор.



Как первозданный снег чиста твоя земная красота.
Люблю серебряный твой стан и губ пленительный узор.



От этой вечной красоты шумят любви моей сады.
Люблю я милые черты и тихий нежный разговор.



И пусть в опале нынче я, лишь я один – любовь твоя.
Я всё равно добьюсь тебя, преградам всем наперекор!



Мою судьбу ты предреши, принять решение спеши.
Я зеркало твоей души - в нём восхищенье и укор!
Лоик Шерали

One day young lady sat on the seashore,
Warm weather, she's happy here alone.
She weaved an orchid wreath for her boyfriend,
Rejoicing sea waves, warm sun beams, and then
Her stunning red dress fluttered in the wind
Her pretty face looks like a smiley kid.
The orchids sway to steady gusts of wind,
Spreading their flavour, sweet and mild like mint.
She waited for her boyfriend by the sea
Weaving the tender orchid wreath for him.
Next day he came to see her face in bliss
She gave him a handmade gift not a kiss
Love with a nice and pleasant orchid wreath,
Then she put it on her boyfriend's head.

24 мая 2016.



Бахвалился палач: «Какой я милый;
верёвку мажу туалетным мылом!»


Когда был влёт сбит фрашкой вертопрах,
убитый остаётся он в веках.


Ведёт дорога всякая до Рима.
И всякая ведёт дорога мимо.


Что та, что эта сторона медали
всегда не в разном, а в одном металле.


Так пафос громыхал, что даже эхо
от этой речи корчилось от смеха.


Струну навряд ли сыщешь в мире звучней
струны из проволоки колючей.


– Спасибо! – не дано дождаться вам…
Его не скажут зёрна жерновам.

В истории всех больше след
оставит тот, кого в ней нет.

Ты не один. Гляди: за тем углом
тебя ждёт ближний. И сжимает лом.


Ars longa. Это значит, снова
один сворует у другого.

Куда идёт он, вздев так гордо стяг?
В кабак!


Мы все марионетки. Даже те,
кто думает, что он-то в пустоте.

Мы все марионетки. Видит Бог.
А тот, кто нет, тот просто би-ба-бо.

21 ноября 2015.

(Э. Ростан Сирано де Бержерак)

Чтоб шляпа не мешала, наземь брошу.
Перчатку бросить вам? Да вот беда;
уже не раз бросал их, мой хороший…
Хотите знать, где эти господа?
Они теперь в Раю или в Аду;
я их туда отправил – страстных, пылких –
поэтому прошу иметь в виду,
что в вас я непременно попаду,
но не сейчас. А лишь в конце посылки.

Зачем сошлись со мною в поединке?
О, сударь, шпага у меня остра
настоль, что ножниц Парки половинка,
по правилам, родная ей сестра.
Не верите? Пожалуйста!.. Ну, что ж,
что просится ко мне на кончик вилки?
Так пухло всё у вас, не подберёшь,
но жирный бок на каплуна похож,
и я его проткну в конце посылки.

Ах, сударь! что случилось? что такое?
Вы так свои меняете цвета,
как будто бы невидимой рукою
кладёт художник краски: так и так.
Какой, однако, выпад! Красота!
Простите, вам не подстелю подстилки…
Вращенье ваше просто суета;
не подставляйте разные места:
наметил цель я. До конца посылки.

посылка

Ну, что же, князь? Ещё пятёрка строк,
и ждёт финал. У вас дрожат поджилки?
Надеюсь, мой урок пойдёт вам впрок?
Отбил удар. Другой. И вот он – бок,
в который я попал. В конце посылки!

Налейте в Грааль исцеляющий душу напиток,
До самого края, желаю испить.
Попал я под женские чары потоков флюидных
О мука, теперь мне её не забыть.

Она вдохновитель, и вдох мой, и крылья поэта,
Сердечную боль и страданья несёт,
Округлые формы, изящен изгиб силуэта,
В ней дьявол ли, ангел покорный живёт.

И где б ни была, то в Тоскане, Лапландии может,
Её отблеск глаз виден издалека,
Она искуситель, манящий на мягкое ложе,
Меня соблазняет хоть так далека.

Я должен почувствовать радость , сомнение и горе
Лишь в том триединстве пребудет покой,
Её красота отражает томленье во взоре,
Ей быть ореолом любви надо мной.
(вольный перевод)

Дикая роза
(по мотивам корейской поэтессы Мун Чонхи)
Когда аромат растекался весною,
И свежая зелень вплеталась в кусты,
Я дикою розой цвела и не скрою,
Хранила томленье, в душе был лишь ты.

И часто страдая от боли, сомнений,
Всё слёзы лила и теряла красу.
Бутон распустила, сменив настроенье,
Былое встряхнула, как с листьев росу.

И вновь по весне, я вся в белом красуюсь,
Зачем увядать , нет мне смысла грустить,
В шипах я печали свои маскирую,
Хочу , как и прежде, любовью цвести.

Когда в свой срок мне ступит на порог
суровый пристав, чтоб забрать с собою,
ни крест, ни камня глыба – не итог,
лишь строки, что написанные мною.

В твою уже не стукну больше дверь,
но, коли строки есть ещё в тетради,
уходу моему, мой друг, не верь,
прочти их. И они тебя погладят,

как некогда и я тебя ласкал.
Рыдать не торопись ты безутешно.
Пускай сверкнёт сквозь смерти злой оскал
поэта добродушная усмешка.

Червям досталось тело на обед,
но вечен стих – души моей привет.

По мотивам
Уильяма Батлера Йейтса
"Когда ты будешь немолод"


В минуты тихого забвенья,
Когда камин заглядывал в твои глаза,
И ты седая вся в томленье,
Клюёшь читая, и себя лишаешь сна.

Ты словно странница ночная,
Листаешь прошлое, когда твой мягкий взгляд
Всех восхищал и покоряя,
Сводил с ума, кто был красой твоей объят.

В тебя влюблён, в твоё волненье,
В твой трепет пылкий, грацию большой души,
И это было искушеньем,
Боялась, что когда –ни будь он вдруг сбежит.

Ты у камина, снова в грёзах,
С воспоминаньями о скрывшейся любви-
Её лицо в небесных звёздах,
Теперь, в твои года, любовь не уловить.

William Butler Yeats

When you are old and grey and full of sleep,
And nodding by the fire, take down this book,
And slowly read, and dream of the soft look
Your eyes had once, and of their shadows deep.

How many loved your moments of glad grace,
And loved your beauty with love false or true,
But one man loved the pilgrim soul in you,
And loved the sorrows of your changing face.

And bending down beside the glowing bars,
Murmur, a little sadly, how Love fled
And paced upon the mountains overhead
And hid his face amid a crowd of stars.

Господь хоть женским ликом наградил,
Ты холоден внутри и есть причина;
Наружностью ты, друг, по-женски мил,
А в остальном ты все-таки мужчина.

Взгляд не лукав, но у тебя таков,
Магнитом тянет и рождает связи…
Как женщина пленяешь мужиков,
Но ты – мужик – и женщины в экстазе.

Тебя задумал женщиной Господь
Сперва… но губы растянув зловеще,
Он к плоти подцепил иную плоть;
Тем, вычленив тебя из списка женщин.

Ну, что же их любя и ублажая,
Делись со мной тем щедрым урожаем.

(Сирано де Бержерак)
Вольный перевод с французского

Чтоб шляпа не мешала, наземь брошу.
Перчатку бросить Вам? Да вот беда;
уже не раз бросал их, мой хороший...
Хотите знать, где эти господа?
Они теперь в Раю или в Аду;
я их туда отправил, страстных, пылких.
Поэтому прошу иметь в виду,
что в вас я непременно попаду,
но не сейчас. А лишь в конце посылки.

Зачем сошлись со мной Вы в поединке?
О, сударь, шпага у меня остра
настоль, что ножниц Парки половинка,
по правилам, родная ей сестра.
Не верите? Пожалуйста!.. Ну, что ж,
что просится ко мне на кончик вилки?
Так пухло всё у Вас, не подберёшь,
но жирный бок на каплуна похож,
и я его проткну. В конце посылки.

Ах, сударь! Что случилось? Что такое?
Вы так свои меняете цвета,
как будто бы невидимой рукою
кладёт художник краски: так и так.
Какой, однако, выпад! Красота!
Простите, Вам не постелю подстилки...
Вращенье Ваше - просто суета:
не подставляйте разные места;
наметил цель я. Для конца посылки.

посылка:

Ну, что же, князь? Ещё пятёрка строк,
и ждёт финал... У Вас дрожат поджилки?
Надеюсь, мой урок пойдёт Вам впрок?
Отбил удар. Другой. И вот он - бок,
в который я попал. В конце посылки!

перевод с польского

Бахвалился палач: «Какой я милый;
верёвку мажу туалетным мылом!»


Когда был влёт сбит фрашкой вертопрах,
убитый остаётся он в веках.


Ведёт дорога всякая до Рима.
И всякая ведёт дорога мимо.


Что та, что эта сторона медали
всегда не в разном, а в одном металле.


Так пафос громыхал, что даже эхо
от этой речи корчилось от смеха.


Струну навряд ли сыщешь в мире звучней
струны из проволоки колючей.


– Спасибо! – не дано дождаться вам…
Его не скажут зёрна жерновам.

В истории всех больше след
оставит тот, кого в ней нет.

Ты не один. Гляди: за тем углом
тебя ждёт ближний. И сжимает лом.


Ars longa. Это значит, снова
один сворует у другого.

Куда идёт он, вздев так гордо стяг?
В кабак!


Мы все марионетки. Даже те,
кто думает, что он-то в пустоте.

Мы все марионетки. Видит Бог.
А тот, кто нет, тот просто би-ба-бо.

ГЖЕГОЖ СТРЫЙСКИЙ

По Кракову везёт двоих извозчик.
Поскрипывают старенькие дрожки.
А звёзды – не скопленье ярких точек –
нет! Чёрные понабежали кошки

и смотрят, как мы едем вместе с панной
по Кракову. Безмолвному. Ночному.
А ночь волшебной кажется и странной.
Обоих закружил любовный омут.

На козлах дрожек, будто пан Галчиньский.
Серебрено в булыжник бьют подковы.
И нас друг к другу подвигает близко
любовь, что овладела нами снова.

Объятья этой панны легче пуха.
А губы этой панны слаще вишни.
И мы уже слились единым духом,
и тел слиянье нам, отнюдь, не лишне.

Слиянье тел, отнюдь, не узы брака,
но не боимся с ней мы слов облыжных…
Везут нас дрожки через сонный Краков.
И звякают подковы о булыжник.

перевод с польского

12 марта 2006.

на мотив Франсуа Вийона

Иссохла глотка в жажде над ручьем,
И мне чужбина Родины милее.
Куда бы ни пошел, везде мне дом,
Смеюсь от горя, в скромности – наглею.
Я так умён, что только поискать,
Дурак такой, что ожидаю чуда
Почище, чем творила Бога мать…
Повсюду зван и изгнан отовсюду.

Сухим я покидаю водоём.
Моча кошачья сладостней елея.
Один останусь, словно мы вдвоём,
Когда нет той, что яблоко у змея
Сумела получить и обглодать.
Ценю промеж апостолов Иуду,
Посколь ему пол-Франции под стать.
Повсюду зван и изгнан отовсюду.

Тем книга мне милей, чем толще том;
Сгорит в камине, сделав мне теплее.
Я объедаюсь, изнурен постом.
Нагой, как червь, одежду богатея
Готов хоть ежечасно надевать.
Монах смиренный – наслаждаюсь блудом.
Куда ни кинь, я самый честный тать,
Хоть всюду зван и изгнан отовсюду.

посылка

Мой принц, не торопитесь прерывать
Балладу эту. Я творю, покуда
Мне – нищему – найдется, что терять.
Я всюду зван. Я изгнан отовсюду.

Повисли луны фонарей.
Огнями вышит бархат ночи.
Ещё каких-то пара дней,
и станут дни ночей короче.

Захватит власть триумвират:
дождь, холод вместе с темнотою.
Медалей золотых парад
привычно сменит наготою.

И буду я жалеть о том,
что холодно и нет камина,
а так могли бы греть с котом
кто – лапы, кто – больную спину.

Мяуча саксофоном, кот
сумеет вдохновить на строки.
Луна нам с неба подмигнёт:
– Ребята, вы не одиноки!

Я стол накрою на троих.
Такая скромная пирушка.
А в мире весь народ притих;
Луна пропала, не игрушка.

Она ж – подобьем фонаря –
сидит, как гостья дорогая…
Ночь пролетела. И заря
на день спокойный намекает.

Уходит гостья почивать.
И мы с котом ложимся тоже;
я – на скрипучую кровать,
а он – на коврике в прихожей.

перевод с польского с подлинника

ТАМАРА ЭРИСТАВИ
(Вольный перевод с грузинского; по подстрочнику)

Любая вершина – всего лишь подножье
для новой вершины, а там
встать на ноги крепко любому поможет…
И новая ждёт высота.

Нам души взлелеяли пиков высоты.
Стремлению ввысь нет конца.
Взойдя на вершину, поймёшь что ещё ты
откроешь в душе неизвестное что-то,
о чём и не знали сердца.

Во вне вдруг проявится то, что доныне
таилось в душе. Изнутри.
И с каждой вершины шагаешь к вершине,
и надо её покорить.