Она ему писала: «Мне так жаль»,
Но в буквах этих не было тепла.
Такая вот дешёвая мораль,
Когда в глаза сказать бы не смогла.
А трусость — это грех, но в наши дни
Кого волнуют старые заветы?
В почёте лишь весёлые огни,
А чувства прячутся за блок-запреты.
Он темы слишком сложные поднял,
Она твердила, что ещё не время.
Но где найти его среди менял,
Чтоб скинуть это взрослое всё бремя?
Ей скоро сорок, хочется детей,
Но ищет в жизни лёгкую спонтанность.
А он ошибся в выборе путей,
Влюбившись в эту ветреную странность.
Он понял всё, как впрочем и всегда,
Что лето променял на пустоту.
И пусть в груди горит его звезда,
Он верит в настоящую мечту.
Да, он грустит, но это лишь отсрочка.
За новой он идёт. И это точка.
Но в буквах этих не было тепла.
Такая вот дешёвая мораль,
Когда в глаза сказать бы не смогла.
А трусость — это грех, но в наши дни
Кого волнуют старые заветы?
В почёте лишь весёлые огни,
А чувства прячутся за блок-запреты.
Он темы слишком сложные поднял,
Она твердила, что ещё не время.
Но где найти его среди менял,
Чтоб скинуть это взрослое всё бремя?
Ей скоро сорок, хочется детей,
Но ищет в жизни лёгкую спонтанность.
А он ошибся в выборе путей,
Влюбившись в эту ветреную странность.
Он понял всё, как впрочем и всегда,
Что лето променял на пустоту.
И пусть в груди горит его звезда,
Он верит в настоящую мечту.
Да, он грустит, но это лишь отсрочка.
За новой он идёт. И это точка.
Как в зеркало взглянул в стихах,
Сейчас в Асторию иду,
Но никого там не найду...