Луна светила пред зарёю,
Поднявшись в небо над рекою.
Играла девушки судьбою,
Над плачущей летя страною.
Во мраке жутком утопая,
В спокойной неге Киев града,
В седой тени войной сверкая,
Всем убиенным смерть награда.
Грозясь кровами мечами,
Под золотыми куполами,
Смеясь над детскими телами,
Вдобавок колют их штыками.
Укрыто небо чёрной мглою,
Церквей неправедных звучанье,
А клоун с мелочной душою,
Речь произносит в назиданье.
Душа возмущена еврея,
Враг христиан предатель подлый,
Безжалостную месть, лелея,
Как памятник стоит холодный.
Со страстью злобной своенравной,
С порывом крайним возмущенья,
К великой Вере православной,
Определился с мерой мщенья.
Сдружился с ночкою немою,
Взлелеянная злая дума,
Как раб с поникшей головою,
Вблизи пиров, нацистов шума,
Артист, взращённый сатаною,
К фашистам сволочным с любовью.
Спиной повёрнут к аналою,
Упившись материнской кровью,
Не видно ни конца, ни края.
Живёт жестокою враждою.
Воображенье поражая.
Душой змеиной неземною,
Где в полумгле осенней ночи,
Стоит на берегу высоком.
Хмельницкому не глядя в очи,
Страну собрался сдать наскоком.
Луна светила пред зарёю,
Поднявшись в небо над рекою.
Играла девушки судьбою,
Над плачущей летя страною.
Во мраке жутком утопая,
В спокойной неге Киев града,
В седой тени войной сверкая,
Всем убиенным смерть награда.
Грозясь кровами мечами,
Под золотыми куполами,
Смеясь над детскими телами,
Вдобавок колют их штыками.
Укрыто небо чёрной мглою,
Церквей неправедных звучанье,
А клоун с мелочной душою,
Речь произносит в назиданье.
Душа возмущена еврея,
Враг христиан предатель подлый,
Безжалостную месть, лелея,
Как памятник стоит холодный.
Со страстью злобной своенравной,
С порывом крайним возмущенья,
К великой Вере православной,
Определился с мерой мщенья.
Сдружился с ночкою немою,
Взлелеянная злая дума,
Как раб с поникшей головою,
Вблизи пиров, нацистов шума,
Артист, взращённый сатаною,
К фашистам сволочным с любовью.
Спиной повёрнут к аналою,
Упившись материнской кровью,
Не видно ни конца, ни края.
Живёт жестокою враждою.
Воображенье поражая.
Душой змеиной неземною,
Где в полумгле осенней ночи,
Стоит на берегу высоком.
Хмельницкому не глядя в очи,
Страну собрался сдать наскоком.