Между вокзалами, дальними станциями
Есть протяжные крики, запреты, санкции.
Не замечая препятствия пунктуации,
Едут куда-то вдаль поезда.
Время проходит несет с собой декорации,
Люди поддались физике-деформации.
Век создает новую степень формации
Есть продвижения в никуда.

Я пишу письма Богу, по десять строчек.
Я пишу о проблемах и заморочках.
Отправляю в бутылке по морю главы.
Я пишу письма Богу, ответит - Дьявол.

Я пишу как поэт (нет).
Проживаю в опасном районе.
Каждый знает меня - Дэд,
но зовут почему-то Тони.
Иногда мне кричат:"Кейт!"
Иногда все зовут Вандой.
Я живу здесь без новостей.
Сплю под старой разбитой ванной.
Саксофон мне играет джаз,
контрабас мне гудит над ухом.
Я пою как в последний раз.
Я не знаю, проснусь ли утром.
И мне снова присвистнут:"Джон,
хэй, братишка, напой ка, Луи"
А во рту задымит Winstо́n,
А во рту вкус какой-то дури.
И прихлопнут мне по плечу.
Пропоют мое имя сладко:
"Слушай, Гарольд, я не плачу.
У тебя ведь и так порядок".
И я снова плетусь домой,
снова сплю под разбитой ванной.
Я не Тони, не Кейт, не Рой.
Я побитый бродяга Армстронг.

Гаснут огни бесполезной работы.
Я так живу: далеко от субботы.
Я так вожу: где налево - направо.
Я так хожу: по канату в канаву.
Выхода нет, а на вход - профсоюзы.
Как я попал? Коллективные узы.
Люди идут друг за другом как стадо.
Дети, жена, ипотека - так надо.
Взял закурил, потому что так модно.
Взял поступил. Ни диплома - ни денег.
Выборы здесь - голосуй за народность!
Выборы есть, только выбор потерян.
Я поднимаю глаза прямо к небу:
Не понимаю, но вижу сквозь слезы -
Руки чужие корявые лепят
Из пластилина огромные звезды.

Там, где винные вьются лозы,
и горит за селом рассвет,
вспоминаю я цвет березы
и волос твоих черных цвет.
Вспоминаю зеленые очи,
голос - сладкий гречаный мед!
Ах, донецкие звездные ночи!
Ах, донбасский горячий народ!
И соленые ветры горя…
Словно запах далеких рук.
Ах, донецкие красные зори,
Заберите тоскливый недуг.

Тихо… тихо ночь накрыла
одеялом поле ржи.
Под мерцающим светилом
пляшут в поле миражи.
И стою я в свете белом,
как в купели пред крестом.
Вдалеке свирель скрипела,
и телега колесом.
Над полоской горизонта
заржавеет солнца луч:
разрисует поля контур,
размалюет кромки туч.
На крыльце меня встречает
мать в платочке голубом.
Красота Родного края -
поле ржи и отчий дом!

Красной болью
Падал кровавый закат.
Поздно понял,
Что нет пути назад.
Видел, вижу,
Как погибал мой отряд.
Тихо, тише…
Падал в степи солдат.
Плыли ночи,
И проплывали дни.
Поздно очень
Понял, что мы одни.
Понял поздно,
Что не поможет никто.
Ветер грозный
Рвал на груди пальто.
Рвались раны
Под боевой броней.
Понял рано,
Что попрощался с тобой.
Знаю, помню,
Что ждешь меня домой.
Видишь? Видно…
В поле упал рядовой.

Гудят заводы, шахты роют.
Глотает город дым
Идут рабочие конвои,
Дорогу молодым!
Ссыпают уголь: пепел, сажа…
Горит в печи огонь.
Трудна, важна работа наша
Сожми в кулак ладонь!
Спускаюсь в шахту: днем не видно.
Тепла и солнца нет.
В Москве работают солидно!
А здесь пахал мой дед.
И я работать в шахте буду.
Пусть тяжко и темно.
Добуду уголь, злато, руды,
Донбассу повезло.