Ты ласкала мои губы, я водил тебя в театр,
это было так-то круто, но не понял я, где правда,
что Ла Скала, где ласкала,
ты ласкаешь, - я-то знаю,
но оставь же на потом пошлый сей рассказ, малая.

Ты ласкала свои губы, я водил тебя в театр,
Это было так прикольно, ведь я знал, что ты развратна,
ты ласкала, я смотрел,
ты в Ла Скалле, я - в партер,
ведь с балкона мне не видно, что ласкаешь ты теперь.

Я могу писать коммерческую ересь,
ведь не тяжко так всех победить,
ах, откажусь, друзья, от постмодерна,
ведь так сложнее всех в себя влюбить.

Я буду рифмовать здесь на глаголы,
но усомнившись в смысле бытия,
я панторифму сделаю сегодня,
а может завтра, может, - никогда.

Кто графоманией не личит, тот в почёте,
ведь людям как-то всё равно на смыслы и слова,
ты графом с манией величия будь, с учётом,
что только так полюбят здесь тебя.

И напиши стишок ты про любовь,
что любишь и травы, и воды,
но только внутри пустота
придаст твоей сущности вроду.

О Боже, Герто-морте, я знаю: всё пройдет,
Поможет где-то в морге нам необычный плод
А может, в бездне жизни есть чрезвычайный ход,
Возможно, - это низость, возможно, что и гроб.

Нам светит солнце мёртвых, как светит тем статья,
Кто не боится стать главою корабля,
Поэт ведь я, но коль в рутине жития,
Похож на пальмовую нить сезонного дождя,
Мне светит протопост, увидите, друзья!