Раб с гангреною свободы,
При мерцании тусклом фонаря,
Люблю...
...смотреть сквозь обращённые в прах годы,
Как смертный рождает бессмертное дитя.

Вокруг - окружения мрачные тона,
Перед глазами – рук гения творение,
И, пренебрегая лику хладного сна,
Вдыхает оно цианистые пары оживления.

Гуляет смрад по запылённым улицам,
Растекаясь вином по узлам гниющих дум.
Овладев вторым началом, отныне приходится
Гасить высокочастотный монотонности шум.

У края обрыва нет шанса на бегство.
С горечью на тернистый венок я смотрю,
Что, над виска пульсацией совершив верховенство,
Терзает без жалости кожу мою,
И струя кровяная, что на вид так бледна,
Покрывает коррозией души сталь замка.

Превозмогая мольбы раздирающей боли,
Судьбою предназначено мне быть живым:
Ни чернилами в руках непроглядной истории,
Ни слепым, что ведомый слепым.

Лишь покрывшись ожогом внезапной решимости,
Совершался мною меж мирами переход:
Драккар проплывал сквозь шторма невесомости,
И свыше я вдыхал божественный глоток.

(Дождь. Ощущаю слёзы небосвода...
Неужели сейчас будет сыграна кода?)

Подвергается плоть проливному обстрелу,
Жгут холодом текучие осколки,
Уничтожая пламени семикратного строки.
Стелятся капли по ломаному телу,
В жерла телесной поверхности проникая,
Сливаясь с током крови, образуют единости силу,
Обращая страданий пески в строительную глину.

…Настало время для последнего сущности послания.

И внемлют в тот миг властители сознаний,
Что значит, смывая кровоподтёки нынешних дней,
Бродить к алтарю…
...в надежде…
...на искупление вечных скитаний
В туманных закоулках беспросветных идей.
Что значит, становясь преданным истине, каждый раз
Испытывать ярость плети их пылающих глаз.

Я...
верю...
...не избежать теперь мне миг,
Когда под такт телесного гниения,
Придётся принять горящего иссушения крик,
Вкусив плод неземного возрождения.

И обвалится купол в неравном бою,
Рассекая полночной тьмы пелену,
И обретут незрячие глас и тяжесть слов,
Срывая крепостную жесть оков,
И потечёт по венам благочестивости яд,
Предвещая стремительный эпохи закат.
И взойдут на вершины обломков потомки,
И устремят взор на солнца слепящие потоки,
И, испепелив беспечности владение,
Бытие земное обретёт предназначение.

21.10.18

На основе повести братьев Стругацких "Пикник на обочине".

Не испытывая озноба и каменного мора,
Пробираешься сквозь патрульного огня
«Ну здравствуй, родная сердцу Зона,
Снова нас судьба свела»

Снова аномалий ненасытный взгляд,
Артефактов сиянье, что так сильно манят,

Где кровь бурлит в русле сожжённом,
Где места нет разгульной мысли,
Где лишь удача выступает компаньоном
Где каждый шаг – ценою жизни.

«Эх, чертовка, твоя власть неизмерима:
Ты снимаешь маски с божьих слуг,
Что погрязли в пятнах порочного мира,
Верша жестокий, но гуманный суд»

Мрак. Стрельба. Цикличности забвенье
Сердце, сжигаясь, становится прахом,
Угроза опасности шепчет пораженье.
Саднятся виски, опалённые страхом.

Выстрел. Падение. Отдался земле повиновеньем,
Покрылись дрожью руки, что желают жить,
Пуля разрывает грудь свинцовым кремнием,
Рвётся постепенно жизни нить.

Фляга пуста, а в кармане икона:
«Что со мной сделала родная сердцу Зона?

Не ожидал я такого судьбы поворота,
Хотя о чём говорить: вы сделали из меня зверя,
Сшили рот, скрепили глаза, боль ликованием меря,
Чтоб не удалось искусить мне впредь запретного плода.

Ощущая под ногами желчь земного ада,
Старался избежать я гнёта надо мною.
Но теперь разбиты кости, хлещет кровь рекою -
Неужели это за души порывы мне награда?

Когда разум кашлем выбивает тучи тёмные,
Когда кардиограммы луч с горизонтом наравне
Увы, теперь всё, что остаётся мне -
Это лишь с улыбкой сплёвывать сгустки багровые.

Почему в мире, что дан нам Всевышним,
Где небосвод горит звёздами грёз,
Я, стремясь схватить лепестки от роз,
Лишь натыкался на шипы, что заточены свыше?

А рана алая, чёрт её подери, не свёртывается…»

Не желая видеть жизни серый поток,
Не вынося её горестные тяготы,
Мечтал обрести свободы глоток
И счастья шары, что судьбою колоты.

Но не мил тебе больше свет дневной,
Когда зеницы от страдания затвердели корой,
Когда тело приобретает облик скульптуры,
Когда солнца олово обвилось лозой,
Когда журавль покрыт язвой диктатуры.

И колесницей несётся секунд череда,
Приближая жизнь к эпилогу.
И не поможет отчаянная преданность Богу,
Когда всё предрешено за тебя.

«А вы живите, рабы мира сего»,-
Прозвучали последние слова его,…
…клеймённого свободой.

18.04.2018

На основе романа Рэя Брэдбери "451 градус по Фаренгейту".

Вечер, служба, всё тот же огонь
Играет симфонию мрака.
И скудное пламя мозолит порой
Глаза, что сверкают так ярко.

Ты, пожарный, стабильности вечный судья,
Инквизитор надежды и слова,
Беспощадно срезаешь плацдарм бытия,
Лишая всех с жизнью спора.

«Как же прекрасен пепел от книг»,-
Себе каждый день ты твердил.
Ликуй, созерцая возмездия миг
За попытки познать этот мир.

Следуя к прогрессу по пятам,
В тени высоких небоскрёбов,
Разрушен был духовный барбакан,
Сожжён с жадностью прах предков.

«Но разве книги настолько опасны?»,-
Озадаченным стал весьма не напрасно.

«Неужели в их власти кровавою рукою
Прикасаться к трудам, что возвращали людей с высоты
К переплёту, что погряз зеркальной сединою
К страницам, что пылью обременены?

Может, удастся…

…Осознать почему, не ведая наказания,
Жизни зноя и из общества изгнание
Они изливали боль порока мироздания,
Когда над головой веет ладана дыхание»

…

Пламя, затухая, исполнило коду,
Вспыхивая в агонии, сгорела души паранджа:
Бренная земля вдохнула свободу,
А дождь смыл золу, что годами нещадно росла.

И, находясь в аудиенции с тишиной,
Ты осознал всю тленность кремниевого века.
Душа и сознание обрели вновь покой,
Сожжены мосты у порога выпавшего снега.

Сорвана с цепей твоей жизни параллель,
Когда в неоновом Эдэме не находишь утешенья,
А в голове – назначенная цель:
Стать мессией просвещенья.

Жестоко убила разлука,
Потерян был среди грёз.
«Город, лишённый рассудка
Не видишь ли ты моих слёз?»

Бродя среди мёртвых тел,
Берёшь невзначай сигарету
«Почему я один уцелел?
Почему не поднял руки к небу?»

А в ответ – пустота,
Что до крови темна…

Покрытый большим слоем грязи,
Третий день не смыкаешь уж глаз,
Потеряны были с пехотою связи
И психики сломлен каркас.

«Сладка и прекрасна за Родину смерть» -
Трубят новостные прессы.
Своим телом рисуешь бранный мольберт,
Став жертвой данной профессии.

Мечты, что казались чужими
Вносили, исписав черновики.
На фронт ушли молодыми,
Но, вернувшись – уже старики.

И, кажется, словно выхода нет
Окончена летопись борца.
Итог подведён, раскрыт серый конверт
С кофейным пятном у листа.

Жестоко убила разлука,
Готов разорвать целый мир
«Город, лишённый рассудка
Почему я остался один?»