Мне скоро тридцать, а в душе всё то же детство,
Оно в тех сумерках за окнами моими.
Я не пыталась от него куда-то деться,
Но и держать его не в силах я отныне.
Держать бессмысленно, и тает всё под солнцем,
Едва согревшись его скудными лучами.
Моё прошедшее на крик не отзовется,
А настоящее опять безбожно ранит.

Мне в пору плакать, а в глазах застыло лето,
И как несбыточный мираж оно всё дальше.
Меня по горло заметает снова где-то,
В густых снегах скрывая от того, кто раньше
Пел в унисон со мной на маленькой веранде,
От света жмурясь, пил горячий чай и грезил
О том, как стать однажды тем, кто не обманет,
И распрощаться с теми, кто не интересен.

Пускай мне скоро тридцать, а в карманах ветер,
Когда-то выброшу его на пару с грустью.
Но слишком много дел ещё на белом свете,
И слишком мало тех, кто больше не отпустит.
В обьятой холодом, забытой комнатёнке,
Перекликаясь с отстающими часами,
Отчётливее зазвучит мой голос звонкий,
И в мыслях ближе то, к чему стремились сами...

У меня никого нет, кроме тебя.
Будто бы ещё держусь, но чуть слабее.
Вдаль смотреть я по-другому не умею,
Молча над чужим бездушием скорбя.

Постепенно отдаляю от себя
Пропасть в чувствах - тлеет пусть она в бумагах.
Ни улыбкам, ни речам, что "лишь во благо",
Я не верю. Никому, кроме тебя.

Наглецам, ввернуть спешащим своё "я"...
С ними только сожаление и совесть.
Я пишу теперь совсем иную повесть.
Я не вижу никого, кроме тебя.

Негасимое тепло к тебе храня,
Я останусь рядом, цели не меняя,
Неподвижно. Просто потому, что знаю:
У тебя никого нет, кроме меня...

Здесь нет весны и ощущения свободы,
А воздух пахнет пережжённою листвой.
И сколько не проси безветренной погоды,
Тебе не внемлют небеса скупой слезой.

Здесь ночь темна, и под её покровом пусто
Как в старом замке давно прожитых веков.
Здесь прозябает тщетно человек искусства,
Меняя вынужденно стих на звон оков.

Здесь судят люди, надевающие маски,
И шёпот их,такой зловещий и чужой,
Так беспардонно порицает твою сказку,
В которой ты всегда наедине с собой.

Здесь не смолкают никогда чужие толки,
А слабость - не беда, и бедность - не порок.
Прощай, увы, я пробыла здесь слишком долго.
Забудь. Не жди. Мой путь извилист и далёк.

Я не в начальниках сижу,
Купюр я ворох не считаю,
Вином не злоупотребляю,
Но от глотка не откажусь.

Пашу, как на галерах раб?
Нет, но бездельем не страдаю.
Тоски скупой не понимаю
В глазах других, кто духом слаб.

Ведь можно сделать сотни дел,
Когда в запасе дни и годы,
И не ссылаться на погоду,
Когда твой разум оскудел.

Я без пера не соглашусь
Торчать безвылазно за плату
Ни у станка, ни в тени сада,
И знаю точно: не вернусь.

Не жду мифических квартир,
Что мне в наследство причитались,
Я и без вас давно справляюсь,
Всегда со мной мой ориентир.

В душе ни зла нет, ни обид,
В карманах ветер, в небе - тучи.
Покорность мне претит, мне скучно.
Прощайте. Город крепко спит...

Нет, меня ты совсем не знаешь,
Не за этим я приходил.
По степи шёл один, скитаясь,
Не затем, чтоб высокий чин
Увенчал мою злую храбрость,
Был мне света лучом во тьме.
Проявил я иную слабость -
Крест поставить хотел на войне.

Чтобы не было слёз на свете,
Чтоб закончить потерям счёт,
Пред лицом неуёмной смерти
Продолжая идти вперёд.
Нет, меня ты совсем не знаешь,
Ведь лишь мирному небу рад
Тот, кто брёл сквозь чужие дали, -
Одинокой души солдат.

Какие-то сны снятся странные,
Должно быть, дорога ждёт.
Безмолвные ночи, прохладные
Она за собой несёт.
Какие-то взгляды грустные
Летят невзначай во след,
Предсказывают. Сочувствуют,
Тому, чего больше нет.

И видно, как дни весенние
Прорваться хотят сквозь мглу
Снегов, но ветров мановения
Их тянут опять ко дну,
Уносят со свистом яростным
В пучину небытия.
Стремительно и безжалостно,
Как делала с прошлым я.

Какие-то знаки туманные
Мешаются с ходом дня,
Растравливать душу рваную
Им было тогда нельзя.
И, кутаясь в шарф беспомощно,
Пройду я ещё полпути,
Мечтая о днях безоблачных,
Пытаясь до них дойти...

Мой муж,опора и подмога
На перепутье скользких дней,
Сколь не трудна была дорога,
Меня с улыбкой вел по ней.

И, невзирая на преграды,
Любовью сердце согревал.
Температуры перепады
Или дождей унылых шквал...

Пустое. Выдержим. Лишь струны
Наивной, плачущей души
Перебирая будто луны
В календаре, развороши.

И тихим голосом однажды
Меня буди в краю цветов.
Доверь, что для тебя так важно.
Целуй, когда нет больше слов...

Мне так важно, чтобы ты был,
Чтобы призрачный город проснулся.
Чтоб корабль по морю плыл,
И во сне кто-то вдруг коснулся.

На экспрессе в ночи мой путь,
Злая вьюга - плохой попутчик.
Не мечтаю былое вернуть -
Это был единичный случай.

Только идолом в голове
Вопреки остаёшься снова,
С величайшими наравне,
Но неверными зацелован.

В коридорах сгустится тьма,
А внутри затрепещет что-то.
Жаль, но дважды сойти с ума
Невозможно бесповоротно...

Мне не признания хотелось,
Я ваших не ждала похвал.
Но скупость чувств, их красок серость
Ко мне ваш облик не скрывал...

Я о своём в тиши смолчала
Лишь потому, что ваша спесь
Не пошатнувшейся осталась,
И по сей день маячит здесь,

В подтексте скрытом разговоров, -
Я не дерзну оспорить их, -
Мне как шум ветра - ваши споры,
И как бальзам на душу - стих.

Мне не признания хотелось,
Не слов избитых напоказ.
Лишь сил глоток, была чтоб смелость
Начать писать ещё хоть раз...

Однажды кто-то меня спросит:
"А где же все твои друзья?"
Седьмая лето сменит осень,
Порвётся лист календаря.

"Не тот ли это сказок мастер,
что ополчился на судьбу?"
"Нет, он подвержен мнимой страсти,
Томится у тоски в плену."

"А может, это те, из детства,
Чьи голоса ещё звенят?"
"Увы, я им не интересна.
Не помнят. Помнить не хотят."

"Но кто же? Статная красотка,
с непримиримостью своей?"
"Не для неё мой опус соткан,
Не воротить тех светлых дней."

"Должно быть, это чудо в перьях
Под стать дурачествам твоим?"
"Я лишь в минуты помутнения
Доверюсь бредням шебутным."

"А не найти ли средь лет школьных
Того, кто крик души поймёт?"
"Да брось, то был больной, безвольный
И в желчи тонущий народ!"

"Не угодишь тебе, как видно, -
Мой собеседник молвит вдруг. -
Куда ни глянь - стена, обида.
Но должен быть на свете друг!"

"Разменной побывав монетой
В руках чужих, я вам скажу,
вкусила вдоволь "дружбы" этой.
Увольте. Лучше одному..."

Бросить бы всё, и уехать домой,
но не туда, де ливень стеной,
где по ночам разносится вой,
спать не даёт, и гложет тоской.

Бросить бы всё, и поехать домой,
но не туда, где царит ветер злой,
где нас покинули силы с тобой,
мы - вновь не мы, и каждый - чужой.

Мне бы туда, где ивы шумят,
в зеркало вод на прощание глядят.
Где сердцу ясно в любую погоду,
где моё имя не Грусть, а Свобода.

Бросить бы всё, только дом тот пустой.
Мною утраченный, но мой родной.
Недостижимый, но в мыслях живой.
Бросить бы всё... И уехать домой.

Мне стало вдруг невыразимо грустно
из-за того, что больше никому мы не нужны.
Что всем давно уже плевать на наши чувства,
таящиеся глубоко на дне души.

Из-за того, что мы не знали большей боли,
чем равнодушие знакомых, мрачных лиц,
пренебрежение, брошенное вскользь и поневоле,
теперь ложащееся пылью меж исписанных страниц.

Так пусто стало, и никто не отзовётся,
не проронит случайных слов и бесполезных слёз.
На пол пути по зову сердца он ко мне не повернётся,
пусть я ждала и не ждала - в глазах вопрос.

Мне стало вдруг необъяснимо горько
за угасающих мечтаний слабый блеск.
За то, что вы мире нам подобных было столько...
Но не осталось в их сердцах жестоких больше мест.

А мне достаточно одной его любви,
Чтоб только рядом, и чтоб до потери пульса
В висках стучало, и горел огонь в крови,
Чтоб смыслом жизни оставались эти чувства.

Не нужен золота непостоянный блеск,
Шум городов, чужих восторженные взгляды.
Стерплю любые низвержения небес,
Удары в спину от озлобленного стада.

Да, мне достаточно одной его любви,
Как хлеба, воздуха, порыва свежих ветров.
И больше нет других «родные» и «свои» -
Он для меня один замена всем на свете.

В промозглой сырости утраченного дня,
В бескрайнем холоде свалившегося снега,
Он – то, в чём черпаю тепло и силы я,
Он не оставит ни на час, ни на полвека.

Плюю на чёрствость, что предательству сродни,
Пусть раз за разом всё труднее ждёт дорога.
А мне достаточно одной его любви,
Одних шагов у одинокого порога…

Вас двое было в той ночной тиши,
Бесследно поглотившей скучный день.
Вас двое было: плач моей души
И спрятанный в снегу, безмолвный пень.

Смотри вперёд и не страшись чужих суждений,
Наверх карабкайся, претерпевая боль.
Поверь, я тоже прочь гнала весь гнёт сомнений,
Представь, я тоже примеряла эту роль.

Когда внутри всё изнывает и клокочет,
Когда до бездны лишь один неверный шаг.
Люби и пой, пока совсем не обесточен,
Пока огонь в душе – один весомый знак…

Мне приснился сон:
Я в краю любимом,
Палисадник, сквер
И далёкий путь.
Наш накрытый стол
И букет жасмина,
И напротив сел,
Кого не вернуть.
Улыбнулся мне,
Как всегда бывало,
Рассказал о том,
Что в себе таил.
О любви, войне,
И о том, что мало
С каждым новым днём
Остаётся сил…

Мне приснился сон:
Косогор зелёный,
И друзья гурьбой
Мчат за горизонт.
Чей-то горький стон,
Солнцем опалённый
Силуэт чужой
Средь родных широт.
Обратить бы в пыль
Страха детский лепет,
В прошлого туман
С головой нырнуть.
Жаль, что сказку в быль
Обернуть не светит,
Не загнать в капкан
Всех реалий суть…

Мне приснился сон:
Больше нет печали,
И летит волна
Сквозь песчаный плен.
С ветром в унисон
Они напевали,
Они ждут меня
Из кирпичных стен,
Из унылых луж
С позабытых улиц,
Где звучит один
Колокольный звон.
А в глубинах душ
Ещё не проснулись
Давние мечты…
Мне приснился сон…

Я не хочу о вас писать,
Но гложет душу злая ярость.
Попытка с вами нас связать -
Всё, что внутри неё осталось.

Я не сожгу свои листы -
Они исписаны надеждой.
Пусть под покровом темноты
Они залягут где-то между

Бездушных, денежных счетов,
И никому не нужных писем,
Среди тревожных, тусклых снов,
На дне невысказанных истин.

Я не скажу печальных слов,
От коих взор ваш потемнеет,
Лишь потому, что ваше зло
Над ними больше не довлеет...

Наперёд никому не верь,
Не пиши понапрасну письма.
Обманул меня псевдо-апрель,
Спутал карты мои и мысли.
Зачеркнул и поджёг мосты,
Облачил нас в мехов шуршание,
Перекинул через черты,
Не последовав предписанию.

Я устала с тобой мечтать -
Лучше всё оборвать нам разом.
Лучше быть не другим под стать,
А сверкнувшим в пыли алмазом.
Гложет улиц пустынный мрак,
Тащит вниз безнадёжность, топит.
Знаешь ты, я себе не враг,
Меня это не остановит.

Без ухмылки не слушай речей,
Побуждающих лгать друг другу.
Я на них лишь плюю теперь,
Я вхожу в эту жизнь без стука.
Перед страхом захлопни дверь,
И не жди больше знаков свыше.
Я забуду свой псевдо-апрель,
Что снегами лежит на крышах.

Одиночество - мой неизменный путь,
И ни с кем его не разделить.
Он как буря в пучине своей тонуть
Бросит, скомкав, заставив жить.

Осязаема только одна лишь пыль -
Пережиток надежд во тьме.
Всё, что там, в глубине, остаётся быть,
Как и прежде, на самом дне.

Всё хорошее, что было в детстве,
для меня под печатью времён.
Настоящее, доброе - в сердце,
а глубокое - в мыслях о нём.

О ночном, шелестящем полесье,
о крутом спуске к свежей реке.
И о птицах, чей гвалт в поднебесье
теперь слышится только во сне.

Всё счастливое, что было в детстве,
остаётся в душе по сей день.
Оно мне позволяет согреться
в час тоскливый средь хмурых людей.

Когда грусть без причины съедает,
пожелаю вернуться туда,
где свобода мечтой наполняет
пряный воздух из летнего сна...

Век бы тебя не видеть,
век бы тебя не знать,
не задевать обидой,
встреч по пути не искать.
Век бы тебе не клясться,
правдой своей не сбивать.
Еле дыша, прикасаться,
только не ощущать.

Век бы не ждать ответа,
век не просить любви,
пусть всё пройдёт и это,
пусть оно вмиг сгорит.
Век бы с твоим приходом
глаз вниз не опускать,
не растревожить словом,
не потерять опять.

Миг совершенства вечный,
странный и вновь пустой,
пауз черёд бесконечный
за неотступной чертой.
Век бы твоей свободой
душу не мучить мне,
быть, как когда-то, знакомой
с теми лишь, кто наравне.

Воздуха стало мало -
нет в том твоей вины.
Знай, что я перестала
видеть с тобою сны.
Знай, я не стану больше
молвить напрасных слов,
образ чужой тревожить,
тот, что со мной не готов.

Не согревать любовью
сердце - пусть снова болит.
Мне прошлый день с тобою
только о том говорит,
что надо было предвидеть:
ни кем мне тебе не стать.
Век бы тебя не видеть,
век бы тебя не знать.

Меня просто тошнит от этого города,
до костей пробирает от вязкого холода.
От напичканных мусором улиц воротит.
Иногда я боюсь, что меня он проглотит.

От тоски засыпаю под пледом в июне я,
а во сне продолжаю над этим подтрунивать.
Я смеюсь, но в душе только мрак беспросветный,
я пою, но останется всё без ответа.

Меня снова трясёт по дорогам унылым,
в душном ящике, полном пессимистов бескрылых.
И ломает на части от их демагогий -
они сами к себе так наивно жестоки.

Меня больше заботить здесь уже нечему -
всё застыло на паузе в нелепой беспечности.
Но я выброшу хлам в эту хмурую бездну.
Я оставлю лишь память. Я просто исчезну.

Его глаза так манят,
роняя меня в тёмную бездну.
Они зовут, и тем самым ранят,
сопротивление бесполезно.
Они беспощадно красивы,
но так на твои не похожи.
До ужаса агрессивны,
но их позабыть невозможно.
Но их отпустить нет силы,
они мне как звёзды светят.
Люблю их, но я не с ними,
один для меня на свете

Ты - как откровение лета,
как воздух, что сердце греет.
Я вновь на любом краю света
такого найти не сумею.
Да мне и не надо больше,
лишь иногда я мечтаю...
Ну, или мне снится, может,
что от его взгляда таю.
Нет... таю на самом деле,
теряюсь и бью тревогу.
И мысли мои улетели,
едва не разбив порога.

Нужно снова учиться быть оптимистом,
Вспоминать, как легко было раньше забыться.
Как, развеяв по ветру все мысли дурные,
Мчались мы на железных конях по равнине.
Как был вкусен наш чай, свеж на улице воздух,
И такими по-детски наивными слёзы...
Я себя ещё вижу в тени тех деревьев.
Я с собою в согласии - другим же не верю.
И хоть были они всех дороже и ближе,
Я - осталась такой. Их я больше не вижу.
Не увижу, наверно, и на следующий месяц.
Свыклась. Знаю, что жаль. Но мы больше не вместе.
Оптимизм - непростая по сути наука,
Но заведомо лгать себе - та ещё штука.
Всё должно быть внутри и как на ладони,
Ночь уходит до завтра - за ней я закрою.

Как опять научиться быть терпимей, добрее?
Заглушить пустоту, что с годами сильнее
Ест меня будто своё любимое блюдо?
Но я больше не там. И пока не отсюда.
Я повсюду как гость, заплутавший в дороге,
И нигде нет своих. Хоть встречала я многих.
Я как гром посреди слишком ясного неба,
Только мне бы не падать вниз. Выдохнуть мне бы.
Вера в светлое на горизонте маячит.
Я за всё заплатила. Возьмите. Без сдачи.
Не травите словами жестокими душу,
И не лгите себе же. Нет сил больше слушать.
Моя память не враг - я хорошее помню.
Только он в голове, когда путь лежит к дому.
Оптимисты ли мы? Нет, мы учимся только.
Сделать нам предстоит на земле ещё столько...

Не желал никакой любви знать я,
Влача мирное небытие,
Пока женщина в красном платье
На пути не встретилась мне.
Красотою своей ослепляя,
Разум мой захватила навек.
И теперь я как будто у края,
Я как будто другой человек.

И толкают меня на безумства
Стройный стан, карих глаз мотыльки.
Они нового ждут безрассудства,
Обещая, что будем близки.
В этот омут беспечно я падал,
Не взывая о помощи тех,
Кто, считая меня своим братом,
Предрекал лишь недолгий успех.

Никого я не слушал... Не слышал.
Я хотел догореть до конца,
Ночью чувствуя, как она дышит,
Но под маской не видя лица.
Как лгала изощрённо и пылко,
Не заметил я сразу, и вот
Всё хорошее, что с нами было,
Поглотил чёрный водоворот.

Я прощаю всё, слышишь? Вернись же!
Без тебя я опять на краю.
С одиночеством под одной крышей,
В доме, полном людей, я кричу.
Не стерплю, если будешь с другим ты.
Не смирюсь - лучше сразу умру.
Я наитием чую каким-то...
Ты мне скажешь однажды "люблю".

Не теряйте себя. Не обманывайте.
Проводите с улыбкой часы.
Жизнь одна - если в бездну вы падаете,
В воду прятать не стоит концы.

Она хотела быть особенной сегодня,
Надела шёлк и каблуки, гоня печаль.
Она хотела суеты предновогодней,
Бокал шампанского, метели и январь.

Не собиралась покоряться переменам
И рисовала втайне сказку на стекле.
А слёзы капали, на пульс давили стены,
Она хотела раствориться в темноте.

И полушёпотом охрипшим напевая,
Несла к столу букет сиреневых цветов.
Она пыталась убедить себя, что знает
Значение всех своих ночных, сумбурных снов.

На шее нить жемчужной пыли поправляя,
Уставясь в голубой, мерцающий экран,
Она хотела в то лишь верить, что живая,
В углу забросив одиноко чемодан…

А мы одни с тобой в большом, холодном мире,
Теряем силы в безразличии ветров.
Недосказали, не дошли, не долюбили,
Срываясь раз за разом в тлен из облаков.

Цепляясь рваными когтями за бездушных,
Тех, что не верят никому и предают,
Несостоявшихся, покорных и ненужных,
Лишь злой тоске навеки дали мы приют…

Проживая в бескрайних снегах
Четверть неполноценного века,
Вижу море я только во снах,
В не оживших мечтах человека.

Я бреду, заметая следы,
Сквозь года, отбиваюсь от ветра.
Изначально с зимою на «вы»,
Априори в тоске без ответа.

В череде одинаковых бурь
Не заметен маяк, что светил мне.
Не приемлю бессвязную дурь
В виде мнимого патриотизма.

Не лежит к ледяному душа,
Она просит тепла и покоя.
Жду один только призрачный шанс,
Чтоб понять окончательно, кто я.

И так дико смотреть, наблюдать,
Как неистово рвёт непогода
В клочья всё, что уже не собрать,
Не отнять у неё до прихода

Кратковременных всплесков весны,
Мне бы только уснуть поскорее.
Если буду с зимою когда-то на «ты»,
Дерзких выпадов не пожалею…

Нелепый смех... Ах, как мне грусти не хватало
в порочном, злом, таком изнеженном лице!
От попустительства и скуки ты устала,
да только точки не поставила в конце.

Жизнь - не роман, итог счастливый ныне редкость.
И с нами вышло всё как в подлинном бреду.
Я ненавидел всей душою "твою светлость",
по каплям пить из твоих рук невмоготу.

Лишь цепи сдерживали ярость, что плескалась
во мне и день, и ночь, рождая крик в уста
о том, что ты в беспечность слишком заигралась,
что я не тот герой, а ты совсем пуста.

И, сгинув навсегда в болотистую сельву,
ты перед тем не отпускала моих рук.
Молила ты, но я не слышал, я не верил,
Я, как и прежде, видел лишь холодный труп...

Страшно жить в мире с такими людьми,
Если бегут твои лучшие дни.
Страшно, когда они мимо проходят,
Звероподобно смеясь, сквернословят.
Страшно, когда ты один на один
С теми, кто вовсе не необходим.
От чьего взгляда мурашки по коже,
А от улыбки и вывернуть может.

Странно идти и слышать шаги,
Только чужие, а не свои.
Может быть, это и в гору дорога,
Если бредёшь бесконечно ты долго.
Страшно подумать просто о том,
Что опустеет однажды твой дом.
Что депрессивных стихов вереницы
Будут мелькать на газетных страницах.

Страшно за нас и за тех, кто далёк.
Съёжишься, лишь налетит ветерок,
Скорчишься весь при мысли о тленном,
В силу привычки встав на колена.
Жутко... Но только забрезжит рассвет,
Брякнет в окошко смородины цвет,
Вновь оживаешь, такой невесомый.
Старый чердак наверху. А ты - новый.

Моя Волга - переплыть ещё разок.
Там цветных стрекоз нас встретит перешёпот.
На песке под летним небом, на часок,
Я вздремну, а ты смотри на старый город.
На часовенки в плену густой листвы,
На домов больших приветливые крыши.
Знаешь, я почти не сплю, но вижу сны
О пароме, что плывёт в наш славный Мышкин.
Он прибудет и сегодня ровно в три
И по времени отправится обратно.
На причале две фигуры - это мы.
Как же счастливы мы были здесь когда-то!

Моя Волга - я смотрю на гладь воды,
В ней я вижу беззаветные надежды.
Вот сбегает кто-то с шумом - это ты,
У калитки ждёшь меня, как было прежде.
Помутятся воды - стало быть, гроза.
Капли горькие сотрут мои видения.
Я бы всё вернула, только вот нельзя...
И уносит ветер горечь сожаления.
Только Волга меня вспомнит через год,
Приютят песчаных насыпей пригорки.
Здесь уйду в закат. И встречу свой восход,
В прошлое со скрипом отворяя створки...

Только не останавливайся, слышишь? Пиши!
Нас таких на планете осталось немного.
Жизни недоразумения - их можно решить,
И опять засияет ночная дорога.

Только не опускай карандаш, расскажи,
Как устроен наш мир, и как всё в нём непросто.
И из самых заветных уголочков души
Доноси свои мысли, стремления к звёздам.

Не затем лишь, что "надо так" - слушай себя,
Только сердце укажет пути направление.
Ведь бесценно оно - твоё светлое "я"
В череде суеты и людских треволнений.

Просто не поддавайся на ропот молвы!
И когда-нибудь, верь, ты дождёшься награды.
Мой поэт, брат, пожалуйста, только твори,
Красотой наполняя безликие взгляды.

Похорони свои мечты,
В саду под деревом зарой.
И чтоб не знал никто, что ты
Чужих романов не герой,
Темни, дурачься, отрицай,
Ищи предлоги и терпи.
Халупы съёмной мрачный царь,
Встающий с левой лишь ноги.

И все вокруг тебе должны,
А ты - обиженный судьбой.
Из-за своей же слепоты
Ругаешь целый шар земной.
Но он-то круглый - невдомёк! -
И возвращается всегда
Тот, кто не смог извлечь урок,
В заброшенные города.

И кофе вылакав дрянной,
На жизнь смотри как сквозь очки.
Кому не по пути с тобой,
Упорно гни своё и гни.
А дни проходят - вот следы,
И если чёрств совсем душой,
Похорони свои мечты,
В саду. Под деревом зарой.

Невесомый мотив прежних дней,
Голос твой - это всё, чем жила.
Но осталось лишь эхо теперь
От него в бездне вечного зла.
И теперь с ним по жизни идти,
Не скрываясь, не пряча обид.
Нет препятствий на этом пути,
Хоть пока ещё в сердце щемит.

Хоть ещё его гложет тоска,
И далёкое завтра гнетёт...
А пока замок наш из песка
Ветер сонный с обрыва сметёт.
На твоих незабвенных руках
Больше мне не уснуть никогда.
Наша сказка жила лишь во снах,
А теперь я достану до дна.

Залпом горечь твою я допью -
Я сильней, чем ты воображал.
Пусть теперь среди тех я в строю,
Кто тебя настоящим узнал.
Принимаю как должное - брось,
Ни к чему фальшь медовых речей.
Друг от друга навечно мы врозь,
Тёмной комнаты спит колыбель...

Два коробка осталось спичек.
Держусь едва ли. Не курю.
С поблёкших паспорта страничек
Лицо своё не узнаю.
А были годы, было время...
Шаблоны рвали мы не раз.
Теперь мы - эти, были - теми,
И начат заново рассказ.

Проснусь я в восемь - птицы пели,
Но вот уже смолкает гвалт.
В кастрюле суп, что не доели.
Оденусь будто на парад.
Скучают ножницы в комоде
По неприкрытой голове.
А доброта давно не в моде -
Обидно это ей вдвойне.

Вода не капает из крана,
И крыша больше не течёт.
Моя в порядке тоже - странно,
А мысли... Кто их разберёт?
Всегда со мной, и поневоле
Сражаюсь с ними не на жизнь.
А кофе будет завтра с солью.
Привыкнешь, знаю. Ты держись.